Я не мог говорить, но достал ручку и вложил ее в ладонь Зои. Она быстро и как бы с радостью сжала ее.

— Ты сказал правду, Перси Джексон. Ты совсем не похож на… на Геракла. Для меня — честь, что ты носишь этот меч.

Дрожь пробежала по ее телу.

— Зоя… — сказал я.

— Звезды, — шепнула она. — Я снова вижу звезды, госпожа.

Слезинка скатилась по щеке Артемиды.

— Да, моя отважная. Сегодня они прекрасны.

— Звезды, — повторила Зоя, не отрывая глаз от ночного неба.

Так она и застыла.

Талия опустила голову. Аннабет подавила рыдания, а ее отец положил руки ей на плечи. Я следил за тем, как Артемида накрыла рукой губы Зои и произнесла несколько слов на древнегреческом. Завиток серебристого дыма вырвался из уст охотницы, и богиня подхватила его. Тело Зои растаяло в мерцании.

Артемида поднялась, произнесла нечто вроде молитвы, подышала на свою сложенную ладонь, и серебристый прах вознесся к небесам. Искрясь, он исчез.

На какой-то миг мне показалось, что ничего не изменилось. Затем Аннабет испустила глубокий вздох. Взглянув на небо, я увидел, что звезды стали ярче. Они сложились в узор, которого я прежде не замечал, — сияющее созвездие, похожее на девичью фигуру, — девушку с луком, летящую в небесах.

— Пусть мир почтит тебя, моя охотница, — произнесла Артемида. — Вечно живи среди звезд.

* * *

Наше прощание получилось нелегким. На севере на гору Тамалпаис все еще низвергались громы и молнии. Артемида так горевала, что от нее то и дело исходило серебристое свечение. Это заставляло меня нервничать, потому что если бы она вдруг утратила над собой контроль и явилась нам в своем божественном обличье, то, взглянув на нее, мы распались бы на молекулы.

— Я должна немедля быть на Олимпе, — сказала Артемида. — Я не смогу взять вас с собой, но пришлю помощь.

Потом богиня положила руку на плечо Аннабет.

— Ты отважна сверх всякой меры, девочка. Надеюсь, и поступать ты будешь правильно.

Затем она загадочно посмотрела на Талию, словно не могла решить, что делать с этой младшей дочерью Зевса. Талия с явной неохотой подняла глаза, но выдержала взгляд богини. Не уверен, что именно произошло между ними, но сочувствие смягчило взгляд Артемиды. Затем она обернулась ко мне.

— Ты хорошо справился, — проговорила она. — Для мужчины.

Я хотел было возразить, но только потом понял, что она впервые не назвала меня мальчиком.

Артемида взошла на свою ярко озарившуюся колесницу. Мы отвели взгляд. Последовала серебристая вспышка, и богиня исчезла.

— Что ж, — заключил доктор Чейз, — она выглядела впечатляюще, хотя должен сказать, что все равно предпочитаю Афину.

Аннабет повернулась к нему.

— Папа, я… мне так жаль, что…

— Тсс! — Он крепко обнял ее. — Делай что должна, дорогая. Я знаю, для тебя это нелегко.

Голос его слегка дрожал, но он мужественно улыбнулся Аннабет.

Затем я услышал шелест больших крыльев. Три пегаса спускались к нам сквозь туман — два белых и один черный как смоль.

— Пират! — окликнул я его.

«Хей, босс! — мысленно отозвался он. — Как это вам удалось остаться живым и невредимым без меня?»

«Тяжеловато пришлось», — так же мыслью ответил я.

«Я привел с собой Гвидо и Толстяка».

«Как делишки?» — раздались в моем сознании голоса двух белых пегасов.

Пират заботливо оглядел меня, затем с интересом посмотрел на доктора Чейза, Талию и Аннабет.

«Надо разогнать этих олухов?»

— Не-а! — громко произнес я. — Это мои друзья. Нам нужно побыстрее попасть на Олимп.

«Без проблем, — ответил Пират. — Кроме вон того смертного. Надеюсь, он не полетит».

Я заверил его, что доктор Чейз никуда лететь не собирается. Профессор, разинув рот, уставился на пегасов.

— Поразительно, — сказал он. — Какая маневренность! Интересно, как размах крыла компенсирует вес лошадиного тела?

«Что-о-о?» — склонил голову набок Пират.

— Если бы у англичан были такие пегасы во время кавалерийских атак в Крымской войне, — пробормотал доктор Чейз, — то атака легкой бригады… могла бы…

— Папа! — прервала его Аннабет.

Доктор Чейз заморгал. Он посмотрел на дочь и через силу улыбнулся.

— Прости, дорогая. Я знаю, тебе пора.

Он в последний раз неловко, из самых лучших побуждений прижал ее к груди. Когда она повернулась, чтобы оседлать Гвидо, доктор Чейз произнес:

— Аннабет! Я знаю… знаю, что Сан-Франциско — опасное место для тебя. Но помни, пожалуйста, что у нас ты всегда найдешь крышу над головой. Мы тебя в обиду не дадим.

Аннабет ничего не ответила, но, когда она отворачивалась, глаза у нее были на мокром месте. Доктор Чейз начал было говорить что-то еще, но потом явно одумался. Он печально поднял руку в знак прощания и тяжело поплелся через темное поле.

Мы с Талией и Аннабет уселись на наших пегасов. Паря на приличной высоте, мы пролетели над бухтой, направляясь к восточным холмам. Скоро Сан-Франциско превратился в светящееся пятно за нами, и только на севере время от времени вспыхивали молнии.

* * *

Талия так вымоталась, что сон сморил ее прямо на спине Толстяка. Я понял, что она действительно устала, поскольку смогла отключиться в воздухе, несмотря на страх высоты, но волноваться было не о чем. Ее пегас летел легко и непринужденно, четко отслеживая положение седока, и Талии ничего не угрожало.

Мы с Аннабет летели бок о бок.

— Похоже, отец у тебя отличный, — сказал я.

Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение ее лица. Аннабет оглянулась, хотя Калифорния давно уже осталась позади.

— Надеюсь, — ответила она. — Мы с ним столько лет ссорились…

— Да, ты говорила.

— Так ты думаешь, я про это врала? — Вопрос прозвучал вызывающе и одновременно несколько нерешительно, будто она сама себя спрашивала.

— Я не говорю, что ты врала. Просто он отличный мужик. И твоя мачеха тоже… ничего. Может, они, уф, немного успокоились с вашей последней встречи.

Аннабет помолчала.

— Но они живут в Сан-Франциско, Перси. А я не могу жить так далеко от лагеря.

Я не хотел задавать ей следующий вопрос. Боялся услышать ответ. Но все же я спросил:

— Так что же ты собираешься теперь делать?

Под нами проплывал городок — остров света среди тьмы. Он промелькнул так быстро, словно мы летели на самолете.

— Не знаю, — призналась Аннабет. — Но спасибо, что выручил меня.