В любом случае он не был организатором репрессий и ГУЛАГа.

Он окончил строительное училище и три курса Бакинского политеха, и очень сожалел, что не смог закончить вуз.

Л.П. Берия гораздо лучше многих руководителей, как военных, так и гражданских, понимал роль новых технологий, разумея под этим не только новую технику, но и правильное её использование. В спецлабораториях НКВД были разработаны рации, радиопеленгаторы, совершенные диверсионные мины, бесшумное оружие, инфракрасные прицелы. С 1944 года Берия курировал все работы и исследования, связанные с созданием атомного оружия, проявив при этом незаурядные организаторские способности. То, что вся эта техника создавалась не на воле, а в закрытых «шарашках», обеспечило необходимую секретность работ.

Основная цель любой возникшей общественной структуры, к числу которых можно отнести отрасли хозяйства, научные школы, армию, профессиональные союзы, — её собственное выживание. В этом деле она использует все средства. Интересы структур не тождественны интересу системы в целом, но могут совпадать с ним в некоторых деталях. А ещё важно, что деятельность структур проявляется через деятельность людей, притом, что каждый человек может быть объектом или субъектом множества из них.

В конце любой войны слишком большую роль начинают играть люди и структуры, связанные с войной и военным производством. Объективно после войны их роль должна упасть, но они к этому совершенно не готовы и менять образ жизни, как правило, не желают. Парадоксально, но от этого меньше страдают побеждённые страны, военная элита которых обычно бывает в довольно униженном состоянии или уничтожена. Так, в 1945 году в Японии и Германии не было проблем с ориентацией политики — только на мирное созидание. А вот во Франции и США, например, к власти пришли генералы и «ястребы», ввергшие вскоре свои страны в новые бесславные войны.

И в СССР не нужной стала 10-миллионная армия. А куда деваться генералам? Ряд военных производств продолжали изготовление боевой техники. Сами производители понимали, что она уже не нужна, поэтому гнали настоящий брак. Переходить на продукцию, которая должна ещё завоёвывать покупателя, — это риск и необходимость прилагать большие усилия. Вот эти капитаны промышленности, инструкторы отделов райкомов, обкомов, рескомов, научились давать военный план в экстремальных условиях войны, но не совсем понимали, что делать в новых условиях. Однако именно эти люди определяли экономическую политику страны.

Главное, они не были в состоянии правильно поставить цели на дальнейшее. До войны правильный путь развития страны нащупывался в дискуссии, с одной стороны, с приверженцами «мировой революции» (троцкистами), а с другой — со сторонниками возврата в первобытнообщинный строй (правых).

В этих условиях роль партии была в подборе кадров для решения поставленных задач. И мы уже отмечали необходимость смены элит как при вхождении в мобилизационную экономику, так и при выходе из рывка. А менять было особо не на кого, поскольку высвобождавшиеся высшие офицеры для работы в новых, мирных условиях не годились.

Развернувшаяся гонка вооружений, жёсткое противостояние капитализма и социализма, восстановление разрушенного народного хозяйства СССР требовали, прежде всего, колоссальных средств на развитие индустрии, вот почему в послевоенные годы гораздо меньше средств направлялось на развитие лёгкой и пищевой промышленности; производство потребительских товаров росло медленно, ощущалась нехватка самого необходимого.

С началом «холодной войны», впервые после 1921 года, вновь встал и теоретический вопрос: что такое советская система хозяйства (она называлась социализмом, но это чисто условное понятие, не существовавшее у «классиков»). До окончания войны жизнь ставила столь чёткие и срочные задачи, что большой потребности в теории не было. Теперь надо было чётко определить смысл понятий плана, товара, денег и рынка в экономике СССР.

Чувствуя, что вопрос сложен, а готового ответа в марксизме нет, Сталин, сколько мог, оттягивал издание учебника по политэкономии социализма. В 1952 году он опубликовал важную работу «Экономические проблемы социализма в СССР», где осторожно, не вступая в полемику с марксизмом, дал понимание советской экономики как нерыночного хозяйства отличной от Запада (капитализма) цивилизации.

После смерти Сталина, в 1954 году, учебник был, наконец, издан. Но вопрос так и не был решён и в немалой степени из-за стремления теоретиков и высших политиков оставаться приверженцами марксистской теории вопреки реалиям нашей страны, которая, в общем-то, всё время развивалась по своим собственным, внутренним законам, а не по марксистским теориям.

Считается, что из «политэкономии социализма» через 30 лет выросли идеологи рыночной реформы. Новый Генеральный секретарь, М.С. Горбачёв, призывал: «Больше социализма!» Но сам так и не смог дать определения, ни что такое социализм, ни в каком случае его «больше» или «меньше». Кончилось тем, что его — социализма — не стало совсем.

Однако вернёмся к «холодной войне». Её начало привело к тому, что и в СССР, и в западных странах проявились тенденции к идеологическим чисткам, поискам врагов. В США особый размах «охота на ведьм» приняла в первой половине 1950-х годов; эта эпопея вошла в историю как период маккартизма, по имени сенатора-республиканца из штата Висконсин Д. Маккарти. Он выдвинулся ещё в президентство демократа Трумэна, который и сам проводил явную антидемократическую политику, но маккартисты доводили её до крайности.

После победы республиканцев на выборах 1952 года начался расцвет маккартизма. При Конгрессе были созданы комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, на которые мог быть вызван любой гражданин. По рекомендации комиссии любой рабочий или служащий моментально лишался работы.

Трумэн начал «проверку лояльности» государственных служащих, а маккартисты приняли закон «О внутренней безопасности», согласно которому создавалось специальное управление, задачей которого было выявлять и регистрировать организации «коммунистического действия» с целью лишения их гражданских прав. Г. Трумэн отдал распоряжение судить лидеров компартии как иностранных агентов, а маккартисты приняли в 1952 году закон об ограничении иммиграции, закрывавший въезд в страну людям, сотрудничавшим с левыми организациями.

Апогеем маккартизма был закон 1954 года «О контроле над коммунистами». Компартия лишалась всех прав и гарантий, членство в ней объявлялось преступлением и наказывалось штрафом до 10 тысяч долларов и тюремным заключением до 5 лет. Ряд положений закона имел антипрофсоюзную направленность, причислял профсоюзы к подрывным организациям, «в которые проникли коммунисты».

В СССР было тоже начато широкое наступление против враждебного влияния, — против капиталистической идеологии и частнособственнической психологии в области культуры. Но работа велась очень грубо, так как и сами исполнители не были достаточно образованными для решения стоящих перед страной задач.

Первыми объектами идеологической критики стали литература, кинематограф, театр. 14 августа 1946 года ЦК ВКП(б) подверг критике журналы «Звезда» и «Ленинград» — первый получил выговор, второй был закрыт. Поводом послужили публикации произведений Анны Ахматовой и Михаила Зощенко. Журналы обвинялись в том, что стали проводниками «идеологии, чуждой духу партии». Союз писателей на своём собрании исключил Ахматову и Зощенко из своих рядов.