К этому времени, однако, Лазареву (я до сих пор так и не смог называть его отцом) уже стукнуло семьдесят семь лет по земному календарю, что соответствует сорокалетию на Марсе, и он решил отойти от дел, не дождавшись марсианского беби-бума. На самом деле он перестал справляться со своим обширным хозяйством, которое до сих пор управлялось слишком креативно и держалось только на его харизме. Компания Лазарева была близка к разделению на несколько самостоятельных юнитов. Однако его бывшие партнеры, Шуи и Мухаммед, смогли объединить усилия и подготовили все необходимое для отправки второй колонии на Марс. В 2061 году она высадилась на планете в сотне километров от Вавилона. Так возник второй город на планете – Новый Пинъяо. Это была значительно более крупная колония – 236 мутантов с гораздо большим количеством техники. Еще у нее появилась возможность отправлять небольшой груз обратно на Землю. Так возникла торговля между Вавилоном, Новым Пинъяо и Землей.

Еще до этого Вавилон продавал землянам фото и видеосъемки с Марса, получая взамен некоторые свежие научные данные земных ученых. Почему они не получали это от компании Лазарева? К сожалению, в 2055 году (в свое марсианское 10-летие) Вавилон заявил о независимости, и Лазарев перекрыл колонии все информационные потоки. Вавилон был вынужден искать новые пути сотрудничества с Землей. С появлением Пинъяо на планете началось бурное развитие. Были созданы длинные охраняемые подпочвенные тоннели и пересылочные пункты. Возникла коммуникация между городами, была введена местная валюта для обмена – МуШу – по первым буквам имен миллиардеров. Компания Мухаммеда и Шуи смогла создать систему контроля за деятельностью марсиан даже на огромном расстоянии, и уже через десять лет колония получила такое быстрое развитие, что сам Шуи решился на мутацию и переезд на Марс. Кроме всего прочего, это давало ему дополнительные двадцать-тридцать лет жизни в случае успеха.

Шуи думал, что на Марсе нельзя быть вторым, но оказалось, что вторым быть гораздо выгоднее. Все ошибки первой колонии были учтены. Независимый Вавилон очень быстро попал под влияние Нового Пинъяо. Лидер и символ новой цивилизации – Иштар – был убит жителями Вавилона ради объединения городов. Когда же Шуи сам прилетел на Марс, провозгласил себя королем обоих городов.

Сейчас на Марсе пять городов, и общее население возросло до нескольких тысяч. Конечно, это все еще заметно меньше населения почти любого маленького земного города, но теперь каждый марсианин стоит сотни землян. И за счет вдвое большей средней продолжительности жизни, и по экономическим причинам. Семь-восемь лет назад рядом с Новым Пинъяо обнаружили очень богатое месторождение нескольких веществ из группы актиноидов, которых на Земле значительно меньше. Благодаря этому на Марсе удалось построить две ядерные электростанции и наметить строительство еще пятнадцати по всему экватору. А это, в свою очередь, перевело Марс из категории «игрушка для очень богатых землян» в категорию «самый перспективный энергетический и научный центр Солнечной системы». И жизнь закрутилась.

Во-первых, всерьез заговорили о глобальном потеплении на Марсе и об искусственном парниковом эффекте как пути развития атмосферы планеты. Население планеты стало быстро возрастать. Во-вторых, переезд на Марс перестал быть совсем уж экзотикой. Здесь теперь был передовой центр квантовой физики и требовались лучшие ученые Земли, которые переселялись сюда со своими семьями. Хотя улетали не только одни ученые. Мир новых возможностей привлекал и бизнес, и криминал, и простых романтиков. Развитие дорогого, но все же доступного для простых смертных, продавших свою недвижимость, космического такси в корне изменило отношение к Марсу у широких масс. Здесь и спасались от преследования, и пытались строить новую жизнь. Надо было лишь пройти успешную мутацию.

В-третьих, и это самое главное, начались необратимые геополитические процессы на самой Земле. Колонии мутантов на голубой планете быстро заселили области, традиционно недоступные для жизни простых людей из-за суровых условий жизни. Это пустыни, Крайний Север, вечная мерзлота и непроходимые участки тайги. Были зафиксированы и подводные поселения в отдельных островных областях. Надо понимать, что клиентами Лазарева и его последователей каждый год становились миллионы неизлечимых больных. Большинство неизменно предпочитало неизбежному увяданию понятный риск – погибнуть или получить шанс на новую жизнь. Безысходность для онкологических больных канула в Лету, болезнь стала ступенькой на новый уровень. Но мутанты, как и я в свое время, сталкивались с побочными эффектами, такими как провалы в памяти, лунатизм или проявление навязчивых идей, у многих менялся цвет кожи, менялся характер волосяного покрова, что создавало определенный дискомфорт в среде обычных людей. Поэтому с бешеной скоростью начали расти политически независимые поселения, факт существования которых официальные власти обнаружили далеко не сразу.

Программа пересылки мутантов на Марс возникла практически сама собой. Ее широко поддерживали и власти стран, где еще не были разрешены опыты над людьми, и простые граждане. Многие боялись непростого соседства, хотя все это было очень неоднозначно. Стоило заболеть одному члену семьи, и его родственники меняли отношение к проблеме мутантов. С этим сталкивались любые семьи, от простых работяг до журналистов, чиновников, влиятельных бизнесменов. Начали действовать силы, которые буквально разрывали общество на части. Именно в этой среде получили развитие идеи, которые так прозорливо были предложены шефом. Идеи, которые дали альтернативу бесконечной и безжалостной цели постоянного и неуклонного развития ради развития, подгонявшей человека во все времена.

Лишившись глаза, Борис Андреевич словно прозрел. На него как будто и впрямь снизошел Святой Дух. Хотя не случилось ничего фантастического и не было в его просветлении никакой мистики. Все произошло именно так, как должно было. Борис Андреевич большую часть жизни вращался в эпицентре информационных потоков, решал изощренные задачи для самых передовых людей своего времени: внимательно и скрупулезно изучал мотивы людей, организаций, регуляторов и общества, в котором они существовали, и в конце концов понял, что движет людьми современного ему общества. Он был в этом уверен. Считал себя чуть ли не всевидящим. Но он пережил тяжелое испытание и был грубо сброшен с пьедестала своего интеллектуального превосходства на твердую почву реальности. В этой реальности те люди, ради которых он жил и которым помогал добиваться своих целей, – лучшие люди, пассионарии, прометеи новейшей эпохи, – оказались, по его мнению, преступниками.

Что он должен был делать? Государства оказались беспомощными перед новой угрозой. Вся общественная машина, нацеленная на развитие, не смогла ничего противопоставить чуду исцеления от рака. Началась тихая война против человечности. Экспериментальные методы лечения требовали огромных, по меркам демократического мира, жертв. Это все еще нельзя называть универсальным лечением. Чтобы действия врачей приводили к более или менее предсказуемым результатам и это можно было называть эффективным лечением в будущем, сегодня медицине необходимо было действовать подобно мяснику. Самое ужасное, что «экспериментальное лечение», которое не достигало цели, оказывалось в сухом остатке убийством через ужасную пытку. Технически пациент должен был в сознательном состоянии захлебнуться и умереть от недостатка кислорода, то есть пережить одну из самых страшных смертей. Дальше его организм либо оживал – запускался заново под действием электрических разрядов, либо не оживал уже никогда.