Однако в этот момент мое солнечное сплетение сдавило чувство тревоги, очень неприятное чувство, надо сказать. Это опасность, которую я не вижу, без сомнений. И в такие моменты Сивер учил меня не стоять на месте и делать то, что подскажет тело, которое обязано самостоятельно отреагировать на беду. Я так и сделал и моя рука, сама по себе, поднимая украшенный вмятым назад бронзовым умбоном щит, взметнулась ввысь. Вовремя, так как в него сразу же впилась стрела, а следом короткий арбалетный болт, который пробил крепкое дерево и прямо перед своим носом я обнаружил подрагивающий на толстом древке тупорылый кусочек металла.

«Вот же суки! — мысленно возмутился я и, опуская щит, посмотрел на окна королевского жилища. — За малым не прикончили».

Взглядом, я стал выискивать, откуда в такого хорошего человека каким является Вадим Сокол, выстрелили. Но тут меня толкнули в плечо, и в ухо ворвался рев Выдыбая:

— Не зевать! Вперед! Быстрее! К стене! Не стоять на месте, а то перестреляют всех, словно курят!

Это был приказ, и я ему подчинился. Внешняя охрана короля была уничтожена, и пришел черед заняться цистерианцами и гвардейцами. От городских ворот к нам на помощь подошли еще варяги, а затем, немного опоздав, подбежали витязи Святовида и воины Тостерена. Чаша весов сразу же склонилась на нашу сторону, и начался бой за резиденцию Сверкера Кольссона. Местные богатыри, два десятка здоровяков в простых кожаных доспехах, не взирая на обстрел, притянули от недостроенной церквушки тяжеленное бревно и, на раз-два, вышибли защищающую шведского правителя и его друзей парадную дверь. При этом они потеряли пять человек убитыми, а если бы не наши стрелки, которые не давали вражеским лучникам и арбалетчикам прицелиться, то они бы полегли все до единого.

Смерть пятерки шведов была не напрасной. Они пробили проход, и мы рванулись внутрь. На острие удара, как и следовало ожидать, находились храмовники, а за ними пошли варяги из разных экипажей. Внутри нас встретили. Однако врагов оказалось на удивление немного. Поэтому сопротивление мы подавили быстро.

На этом моменте бой за город можно было считать оконченным, ибо уцелевшие королевские вояки, узнав о захвате центра, сдавались в плен, а радостные горожане приветствовали Тостерена и Фремсинета. Правда, радость была далеко не всеобщей, так как многие сигтунцы боялись репрессий со стороны христиан или сами носили на шее крестик. Но это временно, до тех пор, пока лагман не проведет зачистку города.

В общем, к полудню Сигтуна была под нашим полным контролем. Однако, как это случается, нарисовалась неожиданная проблема. Сверкера Кольссона в городской резиденции не оказалось, поскольку этот гад, совершенно неожиданно, еще вчера вечером вместе с сыном Карлом выехал в гости к одному из своих новоявленных баронов в замок Валлеборг. Ну, а раз король не уничтожен, то, несмотря на захват Сигтуны, победа неполная.

Впрочем, наш полководец в уныние не впал, а сразу, лишь только выяснилось, что Кольссона в городе нет, позвал на совет Хунди Фремсинета, Тостерена и командира витязей Святовида сотника Доброгу. Я в это время был рядом, поэтому их разговор слышал.

— Гутторм, — Мстислав надвинулся на лагмана, который в бою лишился двух своих косиц из бороды, — почему твои люди не проследили за королем? Ты понимаешь, что если он вырвется в Гетланд, то уже через месяц здесь будет огромная армия? Мы так не договаривались, лагман. Одно дело помочь вам, когда между ярлами идет драка за королевскую корону, а совершенно другое биться против большого войска под предводительством опытного в военном деле правителя.

Лагман насупился, исподлобья посмотрел на варяга и явно намеревался сказать что-нибудь вроде: «Ну и катись на свой Руян!» Но его опередил Фремсинет, который в бою лишился половинки левого уха, но держался бодрячком.

Так вот, он встал между Тостереном и варягом, а затем сказал:

— Выдыбай, давай не ссориться. Мы не знали о том, что король так резко покинет город. Просто не знали. Я тебе в этом клянусь. Веришь мне?

— Верю, — Мстислав согласно мотнул головой.

— А раз так, то давай подумаем, что нам дальше делать.

— Да чего тут думать. Надо попробовать взять Кольссона в замке. Далеко он отсюда?

— Нет, не очень. Если сейчас выедем, то еще до вечера будем на месте.

— А лошади в городе есть?

Фремсинет и Тостерен переглянулись, и ответил лагман:

— В королевской конюшне сотня верховых лошадок найдется. Это точно.

Мстислав обратил свой взор на сотника Доброгу, и витязь, уже понимая, чего Выдыбай от него хочет, кивнул и произнес:

— Воины Святовида возьмутся за это дело, тем более что с Кольссоном из города уехали все главные церковники королевства. Они наши.

— Отлично. Вы отправляйтесь сейчас, а пехота подойдет к замку утром. Если получится укрепление сходу взять, хорошо, а нет, тогда не рискуйте. Просто возьмите замок в кольцо и ждите подхода подкреплений. — Мстислав смахнул со лба пот и обратился к Фремсинету: — Нужны проводники. Пойдешь?

— Да.

— Вот и ладно. Расходимся.

Короткий совет был окончен, и я, сам не знаю почему, подошел к Выдыбаю и попросил его:

— Мстислав, отпусти меня с витязями.

— Что, еще не навоевался? — губы полководца скривились в невеселой усмешке. — Лучше помойся, а то весь в крови, а вечером с пехотой пойдешь.

— Нет.

— Ладно, я не против, отправляйся с витязями, но в драку не лезь.

— Понял. Благодарю.

Варяг, развернувшись на пятках, отправился в королевское жилище. Ну, а я, не торопясь бежать вслед за Доброгой, задержался. И стоя на ступенях резиденции, оглядел ставшую полем битвы площадь, где моя скромная персона приняла свой первый серьезный бой в новом теле.

У стены здания аккуратно в два ряда лежат наши павшие воины, которые уже этой ночью будут сожжены на кострах, после чего их души отправятся к престолам родовых богов. К своим товарищам варяги проявляют уважение, все чин чином. Поэтому на поле боя только трупы врагов, которые должны убрать горожане.

В воздухе стояла нестерпимая вонь. Искромсанные человеческие кишки валялись поверх мертвецов, многие из которых и при жизни были настоящими вонючками, ибо в этих краях, как и в Центральной Европе, моются далеко не все, ведь мытье тела считается сарацино-языческим грехом. Вона как. И хорошо еще, что в Скандинавии почти нет мух, по крайней мере, весной их не видно, а то бы уже слетелись сюда на пир, мерзкие существа. Хотя, здесь и без них паразитов хватает. Вон из бороды убитого мной рыцаря-берсерка блохи ползут, чуют твари, что кровушка остыла, а значит, они пойдут искать нового носителя.

— Бр-р-р! — от вида мелких кровососов, меня всего передернуло и я, машинально отступив назад, подальше от мертвеца, поправил ножны и направился к витязям, которым Доброга объявил общее построение. В теле после всего, что сегодня произошло, поселилась усталость, и мне захотелось прилечь в тихом месте и вздремнуть. Однако нет, я сам напросился на новое приключение, и отказываться от него не собираюсь.