У «Визиря» шесть точек в городе — "стекляшки — пивняки, столовые и небольшие дешевые кафе. Есть своя продуктовая база. И офис на Портовой улице. Сергей и Паша получают товар на железнодорожных и речных складах, на больших государственных базах, в частных конторах, промышляющих импортным продовольствием. Потом развозят по точкам. Вот такая работа.

Первые несколько дней Сергей работал в длинном хлопчатобумажном халате, который ему выдал Вал Валыч. Однажды они сгружали бочки с маринованной скумбрией — тяжеленные, их только кантовать потихоньку, — а Паша Дрын брал запросто, взваливал на плечо и нес. Лось такой. Сергей тоже решил не ударить лицом в грязь, схватил бочку, пошел. А когда стал подниматься по лестнице, наступил на край халата и чуть не расшибся.

— А ты думаешь, почему я никогда не падаю? — спросил его Паша. — Потому что сок поросячий пью.

Сергей послал его подальше. А халат больше надевать не стал, купил рабочий комбинезон — прочный и удобный. Хоть и дорогой.

Сегодня шофер Гога сказал, что график поменялся: на «мясо» поедут позже. Утром прошлись рейдом по складам, загрузились сигаретами, маслом, пивом, баллонами со сжатым воздухом и рыбными консервами. Потом надо было ехать через весь город на городской пляж — там находилась одна из «стекляшек». Гога по дороге влетел в какой-то ухаб, так что ящики чуть не полетели Сергею и Паше на голову. Обычно в таких случаях шофер останавливался, спрашивал: все ли в порядке? А тут не спросил — спешил, наверное.

— Ага, — сказал Паша. — Штрафное очко.

Он снял верхний ящик с пивом, достал оттуда шесть бутылок, передал Сергею.

Остальные четырнадцать аккуратно разбил друг о дружку, осколки разбросал по всему полу.

— Я его не очень-то люблю, пиво это, — сказал Паша, отковыривая зубами крышку от бутылки. — Но порядок есть порядок. Не хочешь, чтобы тебя похоронили здесь однажды — пей. Скажем, что ящик слетел на ухабе.

Пока Сергей пил одну бутылку, Дрын выдул все пять.

Когда приехали на место, шофер матерился: куда ж вы смотрели, мать вашу, грузчики?! Паша дыхнул на него пивом и сказал, чтобы заткнулся. Гога небольшой и сухонький, для Паши Дрына все равно что щепка какая. Ничего он больше не сказал, только попросил буфетчицу из «стекляшки», чтобы принесла ему калькулятор: подсчитать, сколько вычтут из зарплаты, вместе с налогами и торговой наценкой.

Буфетчице лет тридцать пять, у нее огрубевшие руки и красивое лицо, начинающее заплывать жирком. Она крикнула шоферу:

— Да че считать, ты заходи, я тебе заместо калькуляра все сделаю!

Гога чапаевским жестом подкрутил ус и смело пошел в атаку. Пока Сергей и Паша разгружали ящики и баллоны, эти двое хихикали в подсобке.

— Да не щипайся, не щипайся, дурак, о-о-ой!..

Паша сказал, что у нее трусы с замочком — молнией" и она любит жариться стоя, — это шофер рассказывал. Еще она спринцуется пивом, чтобы не забеременеть.

После обеда отправились на мясокомбинат. Уже за несколько кварталов слышна тухлая вонь: ночью, видно, выгружали костную муку из контейнеров. Аппетит Паши Дрына от этого нисколько не пострадал — перед погрузкой он, как обычно, опрокинул в себя пол-литра «поросячьего соку» и рыгнул.

Потом рабочие выкатили на рампу свои тачки. Вместо обычных мороженых туш там валялись протухшие, обглоданные крысами коровьи остовы. Сергей не выдержал:

— А пакеты для блевотины, как в самолете, у вас выдают?

— Это уже не наша забота, — сказали рабочие. — Был приказ, ваш начальник заказал — наш отгрузил. И все.

Паша Дрын надел рукавицы, чтобы не пораниться, молча поволок коровий хребет в машину. Потом пошел за следующим.

— Будешь стоять, — сказал он, проходя мимо Сергея, — отмудохаю. И Валычу еще скажу.

— Ты уверен: это именно то, за чем мы приезжали? — спросил его Курлов.

— Уверен. Не дрочи в карманах, работай.

Сергей тоже взял у шофера рукавицы, стал таскать эту гниль в машину. Дышал кожей и ушами. Говяжьи кости были густо облеплены мухами; мухи, сволочи, не слетали, сколько ни маши рукой — яйца откладывали, а может, просто обнаглели. Приходилось обстукивать кости об рампу. Когда погрузка закончилась, Сергей в фургон не полез, сел в кабину к шоферу.

На этот раз поехали на восточную окраину, где в роще за аэропортом недавно открылось небольшое кафе под названием «Пилот». Сергей не помнил, чтобы они сюда когда-нибудь приезжали раньше. Гога подрулил к обитой цинком двери служебного входа.

— Выгружайся.

Дрын уже вовсю швырял хребты на асфальт. Сергей полез было к нему, но тот показал грязной рукавицей на дверь и сказал:

— Отопри пока, а я тут сам…

— Что, нас не ждут? — удивился Сергей.

Паша промолчал. Сергей несколько раз постучал по цинку — безрезультатно. В конце концов нашел кирпич и хорошо врезал. Дверь неожиданно распахнулась, будто выстрелила, оттуда вылетел полный загорелый парень в рубашке-косоворотке. Он держал в вытянутой руке большие ножницы, какими разделывают птицу, — и наверняка рассчитывал пригвоздить Сергея к асфальту. Сергей едва успел пригнуться, врезался толстяку головой в живот. Тот громко сказал "Ы", покраснел, как помидор, и остановился, коротко и часто дыша.

Сергей выбил ножницы, ударил толстяка в висок. Не успел тот свалиться, как из дверей выбежали еще двое мужчин в замызганных белых халатах. Они посмотрели на растянувшегося пятиконечной звездой парня, на ножницы, которые Сергей теперь сжимал в своей руке, — громко выругались и убежали обратно.

— А теперь быстро, — сказал Паша. — Делай как я.

Он спрыгнул с машины и пошел внутрь, в каждой руке сжимая по остову. Когда Паша перетаскивал их через порог, с вялым звуком отлетели несколько ребер. Гога смотрел, покуривая рядом с машиной…

Сначала была задымленная кухня, женщина в пропотевшем цветастом платье и фартуке.

— Делать вам больше нечего, блядины вы-ы!.. — кричала она почти жалобно. Паша на миг притормозил, бросил кости, взял большую кастрюлю с плиты и вылил ей под ноги. Женщина взвыла и рухнула на пол. Сергей, идя следом, видел ее красные, обваренные супом лодыжки.

Потом был обеденный зал, человек десять-пятнадцать посетителей. Паша ухватился за коровий хребет двумя руками, хлестнул им, как плетью, по накрытому столу.

Визг. Мат. Тарелки и стаканы полетели в стороны. Посетители стали разбегаться.

Второй хребет Дрын закинул на стойку, между двумя приличного вида девчонками, похожими на студенток.

— Ты что, дебил, совсем с катушек съехал? — отчетливо произнесла одна.

Паша схватил девчонку пятерней за грудь, рывком сорвал со стула и вытер рукавицу о ее лицо. Сергей стоял как дурак посреди зала, продолжая сжимать в руках гнилые коровьи кости. Он не понимал, что происходит… не понимал, что это за идиотская игра, в которой ему приходится принимать участие.