Он поднимался по лестнице, когда услышал доносящиеся из комнаты брата странные звуки. Игорь нахмурился. Если бы он не знал, что в комнате находится Саша, то решил бы, что там кто-то занимается любовными утехами. Но… в доме, кроме них и Лены, никого нет! Снедаемый любопытством, он приоткрыл дверь. В комнате было темно, на кровати кто-то страстно стонал, извиваясь. Рука Игоря сама потянулась к включателю. Щелк!

Увиденное настолько потрясло его, что поначалу он даже отказывался верить своим глазам. Саша полуголый лежал на кровати, крепко прижимая к себе эту злосчастную грязную куклу, остервенело мастурбируя при этом другой рукой. На лице застыло выражение неземного наслаждения. На полу лежал открытый фотоальбом и стопка измятых фотографий.

– Ну ты мудак, – выдохнул ошарашенно Игорь. Он брезгливо сплюнул, попав на одну из фотографий.

– Пошел на х… отсюда! – завизжал Саша, чей бешеный взгляд наконец сфокусировался на брате.

– Опять обожрался своих колес? Наркоман чертов. Доиграешься, Саня, – с отвращением проговорил Игорь. Саша вскочил с кровати и заорал прямо в лицо брату:

– Я сказал, убирайся отсюда!!! – Он повернулся к кукле и, резко сменив тон, с нежностью произнес: – Не бойся, Пушишка. Он тебя не тронет.

Игорь присвистнул и покрутил у виска пальцем. Он обратил внимание, что голый живот и ширинка джинсов Саши покрыты жемчужно-серой жидкостью, и ему стало вдвойне противнее. Похоже, его брательнику пора в больницу. Охваченный внезапным порывом негодования, он оттолкнул в сторону Сашу, схватил куклу и швырнул ее в распахнутое окно. Саша завыл как смертельно раненный зверь и кинулся к окну.

– Лети за своей возлюбленной, онанист, – бросил Игорь и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Саша в ужасе глядел на распластавшееся тело любимой. Оно казалось таким хрупким и беззащитным, что слезы градом покатились из его глаз.

– Таня! – крикнул он. Рука девушки слабо шевельнулась. Из горла Саши вырвался вздох облегчения. Жива! Однако радость на его лице быстро сменилась глухой ненавистью. Игорек, сучий выблядок, сейчас ты получишь свою пилюлю!

Как был, в полуспущенных штанах, с подсыхающей спермой на животе, босиком, он помчался к кладовке. Как там сказал папа? Ружье в кладовке? Что ж, просто замечательно.

* * *

Инга и Юра жили в нескольких километрах от кафе, где прошла встреча. Старенькая «девятка» свернула с дороги направо и вскоре остановилась у небольшого, но ухоженного домика, почти полностью скрытого яблонями.

– Как ты думаешь, она не будет раскапывать могилы, как свой папаша? – вполголоса спросил Клепа, заглушив двигатель. Руслан ничего не ответил. Он все еще пытался свыкнуться с мыслью, что у него есть сын, которому уже девятнадцать лет, и совершенно не мог представить, как теперь смотреть в глаза этому парню, почти мужчине.

Инга перевязала руку Клепе, заодно взглянула на бок Руслана, который зацепила Лида. Края раны были покрасневшие и немного распухли, и Инга наложила на поврежденное место какие-то мази. Руслан быстро ощутил облегчение.

– Теперь мы тебя внимательно слушаем, – сказал он. Клепа вопросительно посмотрел на Юру, но Инга спокойно сказала:

– Он все знает. Секретов никаких нет, и говорить я буду при нем.

Клепа пожал плечами.

Помедлив, Инга приступила к рассказу.

– Собственно, наша с отцом история не очень отличается от вашей, – начала она. Глаза ее снова сузились, словно она возвращалась к воспоминаниям тех лет.

– Мы возвращались с моря, точно не помню откуда. Мне было что-то около пяти лет. Мамы тогда с нами не было – она уехала к родителям. Отец крепко выпил с друзьями, и те уговаривали его остаться на ночь, но он никого не слушал. По дороге мы сбили девочку примерно моего возраста.

Руслан не отрываясь смотрел на Ингу. Она держала в руках платок, нервно комкая его.

– Я в этот момент спала, проснулась от удара и только помню, как отец ругался. Потом выглянула в окно, вижу – он на руках несет тело девочки. Она не двигалась. Я еще тогда обратила внимание, что в руке девочки была зажата кукла. Не знаю, зачем, но отец спрятал тело в багажник. Когда он открыл дверь, мне стало так страшно, что я притворилась, будто сплю. От отца пахло спиртным. Помню, он все повторял, что никогда не сядет в тюрьму, и проверял, не сплю ли я.

Потом, когда уже стемнело, мы сбились с пути. Мы остановились возле какого-то заброшенного поселка. Отец сказал, чтобы я вела себя тихо, а сам вышел из машины. Я не смотрела в его сторону, но знала, что он открыл багажник и вытащил девочку. Потом он куда-то ушел и вернулся уже без нее. Он о чем-то говорил, отвлекая меня разговором, но я-то знаю, что он делал – мыл багажник. Потом мы попытались уехать, но машина не заводилась.

Инга говорила, и Руслан чувствовал, как постепенно менялся тон ее голоса, становясь все более бесцветным и отрешенным, словно женщина была под гипнозом и ее заставили повторять таблицу умножения.

– Отец долго ругался, но поделать ничего не мог – он не умел чинить машины. Поэтому мы вышли на улицу. Куда и сколько мы шли – один бог знает, в итоге набрели на какой-то дом. Как только я там оказалась, то сразу ощутила, что что-то там не так. Наверное, то же самое чувствовали вы, когда переступили порог нашей избушки? – грустно усмехнулась Инга и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Там сидела древняя старуха. Настолько древняя, что, кажется, того и гляди рассыплется в пыль и прах, я ее тогда сильно испугалась, она мне напомнила детские сказки про Бабу-ягу. Она сидела прямо на полу и вырезала из дерева куклу. И эти куклы были повсюду, они были везде: на полу, на столе, на табуретках, на кровати, на печке, на кухне, они были прибиты гвоздями к стенкам дома, к дверям, даже к потолку. Каких там только не было! И она разговаривала с ними. Постоянно. И каждую называла своим именем. Отец спросил про телефон, она только хихикала, продолжая вырезать куклу. Потом поинтересовалась, не видели ли мы девочки с белыми волосами, ее правнучки. Отец сказал, что нет. Потом он спросил, кто еще живет в этом поселке. Старуха ответила, что здесь давно никто не живет. Потом она увидела кровь на одежде отца и задала вопрос, откуда она у него. Отец сказал, что помогал другу перевязывать руку, которую тот порезал.

– Инга, можно короче? – спросил Клепа, нетерпеливо ерзая на стуле.

Женщина пропустила вопрос мимо ушей, продолжив тем же невыразительным голосом:

– У меня была своя кукла, мне подарил ее один из друзей отца, там, на море. Старуха увидела ее и предложила мне обменять ее на одну из своих. Я испугалась и стала отказываться, отец тоже вступился за меня, сказал, чтобы она не трогала меня.

Когда наступила ночь, старуха вспомнила, что в доме нет воды, и собралась идти к колодцу. Отец предложил ей помощь, но она отказалась. Взяла два ведра и поплелась куда-то в темноту. Ее очень долго не было, и я уже думала, что она не вернется. Отец к тому времени уже спал. Мне постелили на печке, но я не спала. Мне казалось, что со всех сторон на меня глазеют куклы, они будто бы знали, что мы совершили. Наконец старуха пришла. Она стала выливать воду в корыто, как вдруг застыла. Вода была какого-то странно темного цвета, а под конец из ведра выпала кукла. Та самая, которую держала в руке несчастная девочка со светлыми волосами.