Тем временем 20-я воздушная армия США продолжала наращивать бомбовые удары по Японии. Правда, несмотря на победные сводки Пентагона, эффективность этих налетов с военной точки зрения была весьма низка. Ключевые объекты японского военно-промышленного комплекса — вроде авиационного завода в Мусасино — так и не были выведены из строя.

Тогда командующий 20-й воздушной армией Кертис Лимей решил использовать Б-29 для ночных операций, в ходе которых они сбрасывали бы преимущественно зажигательные бомбы с небольшой высоты.

9 марта 1945 года свыше трехсот бомбардировщиков Б-29 совершили налет на Токио, применив эту новую тактику. Японская столица стала морем огня. Сгорело 267 тысяч домов — четверть жилого фонда. Шестнадцать квадратных километров городской территории были превращены в сплошное пепелище. За один лишь налет в Токио погибло почти 100 тысяч человек, свыше 130 тысяч было ранено. Без крова осталось более миллиона горожан.

«Опустошение, сравнимое лишь с ядерным взрывом» — так определил последствия этого налета французский публицист Робер Гийен. Действительно, 9 марта в Токио погибло от пожаров больше людей, чем 9 августа в Нагасаки от атомной бомбы.

11 марта те же Б-29 были посланы бомбить Нагою. 13 марта жертвой налета стала Осака. 17 марта наступила очередь Кобе.

Утром 18 марта император Хирохито выехал из дворца в своем черном лимузине с изображением золотой хризантемы. День был ветреным. Над развалинами клубились облака пыли и пепла. Перед храмом Хатиман император остановился, чтобы выслушать доклад министра внутренних дел. Из него явствовало, что даже землетрясение 1923 года не причинило японской столице столь больших жертв и разрушений.

25 марта правительство объявило о создании народного ополчения. В него были мобилизованы все мужчины и женщины, способные держать в руках бамбуковые пики — единственное оружие этого японского «фольксштурма».

Рост производства таких пик, которыми ополченцев учили протыкать соломенные чучела, был единственным плюсовым показателем японской статистики. Промышленный потенциал страны был практически парализован. Ее материальные ресурсы истощены до предела. Особенно остро ощущалась нехватка горючего. Истребители с пилотами-смертниками заправляли лишь наполовину, чтобы долететь до цели.

25 марта 1945 года, в тот самый день, когда японское правительство приказало поголовно вооружать население бамбуковыми пиками, Эйнштейн и Сцилард вновь обратились с письмом к президенту США. Те самые люди, которые когда-то убеждали Рузвельта включиться в атомную гонку, пытались теперь остановить ход событий, предотвратить применение нового оружия.

1 апреля американские войска высадились на западном побережье Окинавы. Силы вторжения составляли 180 тысяч человек при поддержке почти двух тысяч самолетов, действовавших с авианосцев. Им противостояли 69 тысяч японцев. Закрепившись на холмах в южной части острова, они сражались с отчаянным упорством.

13 апреля 1945 года японское радио сообщило о смерти президента США Рузвельта. В тот же день 160 бомбардировщиков Б-29 совершили очередной налет на Токио. В течение трех часов они забрасывали город фугасными и зажигательными бомбами.

Большинство зданий исследовательского института авиационной технологии были объяты пламенем. Поначалу уцелел лишь корпус номер 49, где размещались лаборатории проекта «Эн». Находился там и сепаратор для разделения изотопов урана, сконструированный под руководством Такеути. Сам он тогда ночевал за городом. Но несколько сотрудников его группы жили по соседству с институтом и, как только начался пожар, побежали к корпусу номер 49. Двухэтажная деревянная постройка чудом осталась невредимой. И когда подбежавший профессор Нисина уже подумал, что на сей раз опасность миновала, вдруг раздался взрыв и здание рухнуло.

Участникам проекта «Эн» оставалось лишь наблюдать, как огонь пожирает следы тщетных усилий Японии заиметь атомное оружие.

После того как институт авиационной технологии был разрушен американскими бомбами, атомные исследования в Японии еще некоторое время продолжались в лабораториях Киотского университета. Группа под руководством профессора Бунсаку Аракацу занималась там выделением урана-235 с помощью центрифуги. Императорский флот, который финансировал эти эксперименты, видел их главную цель в том, чтобы определить вероятность создания атомной бомбы противником.

22 июля 1945 года Бунсаку Аракацу и другие физики из Киотского университета были приглашены на совещание с представителями флота. Встреча происходила на берегу озера Бива, где тогда находилась школа пилотов военно-морской авиации.

Подкрепляя собственные выводы научной информацией из нейтральных стран, ученые доложили адмиралам: хотя создать атомную бомбу теоретически возможно, применить ее в нынешней войне, судя по всему, никому не удастся.

Если бы не шум гидропланов, которые то взлетали, то садились на озеро Бива, участники совещания, возможно, расслышали бы и гудение двигателей одинокого Б-29, пролетевшего над ними на большой высоте. Это был «Грейт артист» майора Суини, один из самолетов 509-го сводного авиаполка. Завершающий этап подготовки к операции «Серебряное блюдо» включал одиночные боевые вылеты с «тыквами» — фугасными бомбами, которые по весу и габаритам соответствовали атомным. 22 июля майор Суини сбросил такую тренировочную «тыкву» на город Кобе. 9 августа ему же предстояло испепелить Нагасаки.

24 апреля 1945 года — за сутки до встречи советских и американских войск на Эльбе — одна из американских механизированных частей неожиданно нарушила согласованные между союзниками границы будущих оккупационных зон и, двигаясь наперерез французским войскам генерала де Тассиньи, раньше них ворвалась в город Эхинген. Так в канун триумфального для народов антигитлеровской коалиции дня была осуществлена операция «Обман», где в роли противника Соединенных Штатов оказалась союзная им Франция.

После находок, сделанных в Страсбурге, миссия «Алсос» пришла к выводу, что секретные германские лаборатории, связанные с «урановым проектом», сосредоточены к югу от Штутгарта, вокруг города Эхинген. В Пентагоне схватились за голову: если бы знать об этом раньше, когда союзники определяли границы оккупационных зон! Эхинген оказался как раз в центре территории, которую должны были занять французы.

Гровс доложил об этом военному министру Стимсону. Посоветовавшись, они решили, что ни государственный департамент, ни главнокомандующий союзными войсками генерал Эйзенхауэр в данном случае помочь Пентагону не смогут и обращение к ним лишь усложнит дело.

«Я вынужден был пойти на довольно рискованную меру, которая потом получила название операции „Обман“, — пишет в своих мемуарах генерал Гровс. — По этому плану американская ударная группа должна была двинуться наперерез передовым французским подразделениям, раньше них захватить интересующий нас район и удерживать его до тех пор, пока нужные нам люди будут арестованы и допрошены, письменные материалы разысканы, а оборудование уничтожено. В необходимости всего этого меня убедили встречи с Жолио-Кюри».