Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ронда была сорока трехлетней женщиной, вся ее трудовая биография включала неполный рабочий день за прилавком в кофейне «Мими» последние три года. Теперь у нее было свободное время, мужа не было, двое мальчиков, которые скоро будут заниматься своими делами, ей придется что-то делать, чтобы их кормить, одевать и вести достойную жизнь.
Пришло время ей стать взрослой женщиной.
Я просто не знала, учитывая, что Ронда была Рондой, как я могла заставить ее это сделать.
Я вздохнула, зазвонил мой сотовый.
Я вытащила его из кармана куртки и улыбнулась, глядя на дисплей.
Затем сдернула перчатку, нажала большим пальцем на экран и приложила его к уху.
— Доброе утро, красавец.
— Привет, Ангел, — поздоровался Майк, затем сразу перешел к делу: — У нас катастрофа.
Я моргнула. Сейчас только восемь утра, как может произойти уже катастрофа?
— Какая? — Спросила я.
— Думаю, я говорил тебе, что мы с Одри не общаемся.
Все начиналось не очень хорошо.
— Да?
— Ну, это означает, что ее часть праздника дня рождения я оставил на Рис, чтобы она договаривалась с мамой.
Я была права. Все начиналось не очень хорошо.
— И? — подсказала я.
— И мне только что позвонили из Главного управления полиции, что они задержали главного подозреваемого в ряде дел, некоторые из них произошли в Бурге, и все те, что произошли в Бурге — мои, я должен ехать в Инди. Это не очень хорошо, так как я попросил Рис позвонить матери и подтвердить, что она приготовила все то, что должна была приготовить, в частности торт и украшения. Рис позвонила, Одри сказала, что совершенно забыла, и у нее сегодня какие-то дела, которые она не может отложить, а это значит, что она не может выполнить свою часть подготовки, поскольку у нее нет шести часов в запасе, чтобы испечь гребаный торт, затем тащить свою задницу в магазин для вечеринок, чтобы купить чертовые украшения, затем доставить их ко мне домой к двум часам дня, развесить и приготовить еще, мать твою, закуски.
По мере того как в его речи стали часто проскальзывать ругательства, я поняла, что его настроение тоже было не лучшим.
Он еще не закончил.
— Понятно, что это вывело Рис из себя. Ей неприятно и больно, хотя она скрывает это, разозлившись. Она хочет отменить вечеринку. Ноу согласился сходить за продуктами, а также за украшениями для дома, но Рис злится и твердо стоит на своем — хочет все отменить. Я устраивал своей девочке вечеринку по случаю дня рождения каждый год с тех пор, как ей исполнилось пять лет. В этом году традиция не закончится, потому что Одри, как всегда, засунула голову в свою гребаную задницу. Я не знаю, как долго я пробуду в Инди, поэтому не знаю, успею ли вовремя разобраться с этим дерьмом, включая украшение дома, но я определенно не умею печь, бл*дь, торт. Во-первых, я никогда в своей гребаной жизни не испек торта. Во-вторых, этим занималась ее мать. Единственное, что всегда делала Одри, как хорошая мама — это пекла отличные, бл*дь, торты на дни рождения детей. Это будет первый раз за пятнадцать лет, когда моя девочка его не получит. — Он сделал паузу, и я поняла, что он подготавливал меня этой паузой, прежде чем тихо закончил: — Прости, милая. Чтобы спасти день моей девочки, мне нужно, чтобы ты вмешалась во все это дерьмо.
О боже, ему нужно, чтобы я занялась с Клариссой мамочкиными делами.
Уже.
Нет, это неправильно. Поскольку у Клариссы была мать-неудачница, Кларисса нуждалась именно во мне.
— Хорошо, — сказала я Майку, — дай мне пять секунд, чтобы сдержать свой порыв выследить твою бывшую жену и, сука, вложить ей немного здравого смысла. Затем выходи и открой заднюю калитку. Я подойду через минуту.
На мгновение воцарилась тишина, прежде чем я услышала тихое:
— Спасибо, Ангел.
— Без проблем, малыш.
Затем он спросил:
— Ты умеешь печь?
— Я не только умею печь, я могу убийственно украсить торт.
Я услышала, как Майк хихикнул.
Затем обрадовал меня, сказав:
— Обуздай свой неистовый порыв и приходи лучше к нам. Я предполагаю, что твое появление сделает день Рис незабываемым. Она много говорила о тебе вчера. Все только хорошее.
— Говорила? — спросила я, прозвучало у меня с придыханием.
Майк услышал мое придыхание, понял его, ему понравилось, и его голос звучал тихо, по-доброму, когда он ответил:
— Да, щебетала. Впервые за долгое время я провел вечер с Рис, которую знаю много лет. Ей понравилось твоя дубленка. Твой пояс. Твои сапоги. Твой лак на ногтях. Твоя бижутерия. Звук твоего голоса. Твои волосы. И то, как ты общаешься с Фином, потому что, как она проговорилась, Фин расстроен из-за смерти отца, но не хочет никому это показывать.
Я подумала, что первая часть его монолога была потрясающей, последняя немного интересной. Полагаю, что мой племянник и его дочь имели какие-то отношения, но я не знала еще на каком уровне. Теперь у меня появилась догадка.
— Это много из того, что ей понравилось, — заметила я.
— Да. — И это слово тоже было тихим и теплым.
— Хорошо, милый, открывай ворота. Я скоро приеду, чтобы спасти положение.
Это вызвало у него еще один смешок, а затем:
— Скоро увидимся, Ангел.
— До скорого, Майк.
Я нажала кнопку отключения, сунула телефон в карман, снова надела перчатку и закончила седлать Муншайн. Затем вывела свою малышку из конюшни, закрыла двери, чтобы уберечь Блейз от холода, вскочила в седло и пустила галопом, пересекая короткое пространство от фермы до открытых ворот, которые находились в семи дюймах прямо посередине.
Затем мы с Муншайн ворвались прямиком на задний двор Майка, где и остановились.
Я спешилась, когда открылась задняя дверь дома, и все три члена семьи Хейнс вышли, двое мужчин широко улыбались, а женщина пристально смотрела. Отстраненно, ее рот был приоткрыт.
Собака Майка последовала за ними, и золотистый ретривер подскочил к Муншайн, собака заметно дрожала от возбуждения при таком беспрецедентном, высоком животном.
— Господи, Дасти,
