Вечером Констанция спустилась к ужину с опозданием. Когда она вошла в библиотеку, Белла ахнула:

–Что, черт возьми, на тебе надето? Ты сверкаешь, как люстра.

Все, кто был в комнате, обернулись на крик Беллы и, проследив за ее взглядом, уставились на Констанцию. Та была увешана драгоценностями. Ей удалось нацепить три броши, жемчужное ожерелье с сапфировой подвеской размером с грецкий орех и огромные серьги до плеч. Выбранная ею тиара оказалась тяжелее, чем она ожидала, и, чтобы украшение не слетело, Констанция была вынуждена ступать медленно и осторожно. Она и сама уже жалела о выборе украшений, от которых у нее болели шея и плечи, но родным она ни за что бы в том не призналась.

–На ужин всегда надевают драгоценности,– с вызовом ответила Констанция.

–Да, но не все сразу,– промолвила потрясенная леди Джорджина.

Констанция нашла рукой спинку кресла и ощупью, не опуская головы, добралась до сиденья. Медленно и неуклюже она стала опускаться на него. Тиара заскользила на голове, заваливаясь назад. Констанция порывисто подхватила и поправила ее. От судорожных движений драгоценности громко забренчали.

–Иди и сними часть украшений!– раздраженно приказала леди Джорджина.– Ты выглядишь нелепо. Только попробуй повредить тиару! Я никогда тебе этого не прощу. Нам ее передала российская императорская семья на хранение.

Констанция отказалась от попыток сесть в кресло, когда Хадсон вошел и объявил, что ужин подан. Взгляд дворецкого упал на Констанцию, и на его лице промелькнул испуг. Не без труда он переключил внимание на остальное семейство. На губах леди Джорджины играла презрительная усмешка.

–Ужин подан, миледи.– Хадсон поклонился ей, искоса поглядывая на Констанцию.

–Спасибо, Хадсон. Прошу всех к столу.– Инверкиллены один за другим покинули библиотеку. Хадсон ждал, пока Констанция доплетется до двери. Шла она очень медленно.

–Если позволите, миледи, я помог бы вам донести тиару до столовой.

Констанция несколько мгновений гневно смотрела на него и наконец тихо произнесла:

–Да, будьте добры.

Совсем не так она представляла себя в роли графини Инверкиллен.

Приближался день аукциона. Инверкиллены всячески старались не упоминать об этом событии. Но по мере того, как надвигался роковой час, все они, один за другим, собирались в оружейном зале, где были расставлены стулья. Площадку гостевой лестницы представители «Кливерингз» решили использовать в качестве трибуны. Все утро по дому ходили незнакомые люди с каталогами в руках, откровенно обсуждавшие целесообразность приобретения тех или иных вещей Инверкилленов.

Леди Джорджина, устроившись в кресле у дверей библиотеки, просматривала каталог и злобно ворчала по поводу того, что сотрудники «Кливерингз» преуменьшили стоимость каждого предмета.

–Стервятники. Все до единого,– громко пробормотала Констанция, входя в зал.

Сесил был недоволен тем, как представили лоты в каталоге. Он из кожи вон лез, во всех подробностях рассказывая им историю дома и убранства, но его никто не хотел слушать, жаловался он. Изучение каталога с каждой страницей повергало всех членов семейства в сильное уныние, но особенно им не давал покоя список ватерклозетов, составленный сотрудниками «Кливерингз». Несколько минут они обсуждали его, а потом Сесил заявил, что намерен указать аукционисту на допущенную ошибку.

–Уверяю вас,– внезапно во всеуслышание произнес Фергюс,– мы все их тщательно пересчитали.– Разумеется, ему никто не поверил, и подсчеты продолжались.

У верхней площадки зеленой лестницы. В конце каменного коридора. Под лестницей у входа. У теннисных кортов. Нет, не у выхода на террасу, у двери рядом с розарием. У витражного окна на третьем этаже. А он в счет, если там только унитаз и раковина? Перед портретной галереей. Рядом с оранжереей. Не забудьте про комнату для обуви. Ха! Два в бальном зале. А в банкетном есть? Не помню. Сколько всего? А еще, кажется, в фехтовальном зале, да?

Каждый настаивал на своей правоте, не обращая внимания на то, что аукционист пытается начать торги. Распорядитель попробовал призвать собрание к порядку, но Белла метнула на него гневный взгляд. Мистер Кеттеринг предложил им перейти в библиотеку, однако Констанция отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Слышались покашливания, раздавались вежливые просьбы. Инверкиллены упорно игнорировали все намеки. Увлеченные спором, они говорили все громче и громче, стараясь перекричать друг друга. Наконец у аукциониста лопнуло терпение. Он со всей силы стукнул молотком по столу и, как только привлек их внимание – но не сразу,– велел им немедленно покинуть зал.

Хадсон выступил вперед, обращаясь к семье:

–Пойдемте со мной, прошу вас. В малой столовой все готово к чаепитию,– осторожно произнес он.

Леди Джорджина, всем своим видом выражая негодование, молча встала и пошла за Олли. Остальные недовольно побрели следом, сердито оглядываясь на участников торгов. Айрис, никогда прежде не видевшая, как проводится аукцион, собралась было остаться, но дворецкий, тихо кашлянув, кивком демонстративно показал ей на дверь.

Она со вздохом поднялась:

–Да, хорошо. Только прошу вас, не оставляйте меня с ними одну.

В малой столовой горничная разливала чай. Филипп с Огюстом играли в шахматы, устроившись в нише эркерного окна. Ангус и Хью взяли сигареты из серебряной сигаретницы, стоявшей на каминной полке. Леди расселись поближе к огню. Айрис налила себе чашку чая и отошла на свое обычное место, подальше от господ.

Те обсуждали предстоящий ужин. Леди Джорджина решила, что сегодня они должны поужинать вместе в последний раз. Она спросила у Хадсона, можно ли это устроить, поскольку в окно графиня увидела, как какой-то мужчина несет к своей машине вазу, которая некогда стояла в библиотеке.

–Неужели нужно все уносить прямо сейчас? Хоть бы до завтра подождали.– Чуть не плача, Белла рухнула в кресло у камина.

Все затихли. Из оружейного зала доносился голос аукциониста.

Первой нарушила молчание Элспет. Посмотрев на Фергюса, она поинтересовалась:

–Что теперь будет со свадьбой?

Из-за бурных событий последних дней про предстоящую свадьбу никто и не вспоминал. В том числе Фергюс. Ему стало стыдно. Он взглянул на Еву, подумав, что она выбрала себе в мужья не самого заботливого человека. Впредь он должен быть к ней более внимателен.

–Думаю, свадьбу сыграем в Лондоне. Разумеется, гораздо скромнее, чем предполагалось,– наконец ответил Фергюс.– Как ты считаешь, дорогая?

Ева отвернулась от окна и посмотрела на него, но промолчала. Вид у нее был озабоченный.

–Как они могут пожениться?– Все принялись озираться по сторонам, пытаясь понять, кто подал голос. Это был Огюст.– Разве… как это по-английски… Bigamie[36]… здесь не запрещена?