Те же роды обладали значительным социальным и демографическим весом, опираясь на свои традиции, родню и свойственников, на свои брачные союзы, а также на многочисленных побочных детей, уважаемых и поддерживаемых друг другом. В противоположность странам, входящим в Священную Римскую империю, во Французском королевстве положение внебрачного сына не было порицаемым, к нему не относились уничижительно, а, напротив, заявляли о нем с гордостью. Многочисленные побочные сыновья были признаны и приняты их законными братьями: во второй половине XV века судебные чиновники зарегистрировали за плату (около пятидесяти экю) в общей сложности четыреста пятьдесят девять писем об усыновлении незаконнорожденных детей. Все с гордо поднятой головой поддерживали честь своей семьи. Фремен де Шатильон в 1463 году представлялся «великим бастардом Дофине» и славил своих предков. Такие люди, как Дюнуа, бастард Орлеанский, и Антуан, «великий бастард Бургундский», по мнению всех хронистов своего времени, заслужили уважение своих родителей своими подвигами и неизменной преданностью. Жан, бастард д'Арманьяк, стал губернатором Дофине и маршалом Франции в 1466 году. Людовик Бурбонский, побочный сын герцога Карла I и Жанны де Бурно, узаконенный королевской грамотой в сентябре 1463 года за незначительные услуги, стал после войны с Лигой общественного блага адмиралом Франции.

У трех первых герцогов Бургундских из династии Валуа (Филиппа Смелого, Иоанна Бесстрашного и Филиппа Доброго) было в общей сложности более сорока внебрачных детей; если прибавить побочных отпрысков их кузенов, то эта цифра составит около семидесяти. Все сыновья занимали должности при дворе, в армии или в Церкви. Судьи Жака де Немура бросили ему в лицо, что его следует сравнить с «царем Астиагом, у которого было шесть сотен ублюдков».

Эти многочисленные сыновья были хорошей подмогой для глав больших семейств, которые, чтобы бороться с вассалами и чиновниками короля, должны были окружить себя «защитной стеной» из верных людей, опирающейся на владения в отцовских землях. Бастарды часто становились пламенными борцами за интересы рода. Королю приходилось с ними считаться, и ему нечасто удавалось, несмотря на все усилия, соблазнить их красивыми обещаниями: говорили, что бастард д'Алансон подсылал к нему убийцу с кинжалом, чтобы отомстить за герцога Рене, обвиненного и осужденного.

Союзы и браки

Противопоставить принцам, их бесчисленным сыновьям, кузенам и бастардам крепкие союзы было непросто. Однако король сумел это сделать, тоже окружив себя верными людьми, соединенными кровными узами. Нет никаких сомнений в том, что он, как и его враги, проводил тогда осознанную, грамотную и, в общем, успешную семейную политику.

Карл VII удачно выдал замуж своих законных дочерей. Екатерина, супруга Карла Бургундского, умерла молодой, в 1448 году, но Жанна, выданная за Иоанна II де Бурбона, Иоланда, супруга герцога Савойского Амедея IX, и Мадлен, жена Гастона IV Наваррского, были его союзницами и играли значительную роль на дипломатической арене. Став королем, Людовик XI беспрестанно переписывался и заключал соглашения с тремя своими сестрами, которых так хорошо пристроил его отец. Он никогда не отказывал им в поддержке и часто выступал в их защиту, отстаивал их собственные интересы и интересы их детей. Занятый в апреле 1478 года войной в Бургундии и Пикардии, он написал одной придворной даме, госпоже дю Люд, что к великому своему сожалению не может «уладить» брак мадемуазель де Вандом, дочери его сестры Жанны, с его «племянником» и камергером Луи де Жуайезом, графом де Гранпре. Пусть она позаботится обо всем сама, пробудет пять-шесть дней подле молодой женщины, чтобы убедить и ее, и также Гранпре, что «я сделаю ему больше добра, нежели обещал, и ей». С другой стороны, 7 декабря 1481 года он строго предупредил канцлера Франции, агенты которого затеяли судебный процесс против Мадлен де Виан, вдовы Гастона IV, смертельно раненного на турнире в Либурне в 1470 году, и опекунши его сына Франсуа Феба, графа де Фуа и де Бигорр, «дабы никакого обмана не было учинено ни надо мной, ни над нею».

Выбрать для своих дочерей достойных супругов, опытных и стоящих, а главное, способных привести с собой свиту других протеже, всегда было главной его заботой, поводом для всякого рода демаршей, переговоров, маневров и сделок. Анна в 1473 году вышла замуж за Пьера де Бурбона, сира де Боже, графа де ла Марша, сына герцога Карла I, который был одним из самых рьяных агентов, расследовавших преступления арманьяков. Юного герцога Людовика Орлеанского принудили жениться на Жанне — больном и увечном ребенке — с единственной целью: лишить Орлеанскую династию всякой надежды на продление рода и таким образом пресечь ее. Король вслух этим похвалялся, прямо написав графу де Даммартену, что решился на это, «поелику сдается мне, что им недорого станет прокормить детей, кои у них родятся». Брак заключили наперекор всем и вся, «а все, кто ему воспротивятся, должны опасаться за свою жизнь в моем королевстве». О нем впервые заговорили уже в мае 1464 года, всего через месяц после рождения маленькой Жанны. Мария Клевская, вдова Карла Орлеанского и мать Людовика, хотела этому помешать, но ей пригрозили изгнанием, Людовику — заточением в монастырь, а ее советникам — плахой. В конечном итоге 19 февраля 1476 года было получено разрешение папы на родственный брак, и свадьбу отпраздновали 29 августа в отсутствие короля в часовне замка Монришар — именно там, где Анна Французская вышла замуж за Пьера де Боже. Король, конечно, был этому рад: он одержал блестящую победу над упорным противником и не преминул оповестить об этом: «Как он (Людовик Орлеанский) ни упирался, а пришлось ему покориться».

Это была мрачная, гротесковая, отвратительная комедия. Юный Людовик отказался жить со своей женой, находившейся в замке Линьер, и не пожелал даже прикоснуться к приданому в сто тысяч экю. Король бушевал, кричал, что бросит его в реку, так что он сгинет, как последний простолюдин. Он установил за ним постоянный надзор, прислал к нему своего врача Гильома Лошета, чтобы давать ему советы, и сказал, что поручит двум нотариусам составить протокол у брачного ложа. Одного из советников герцогов Орлеанских, Франсуа Брезиля, арестовали, привезли в Тур, подвергли пытке, продержали полтора месяца в тюрьме и приговорили к смерти; его помиловали, но ему пришлось вступить в Орден госпитальеров. Другого близкого к молодому герцогу человека, Гектора де Монтенака, обвинили в том, что он подбивал Людовика к сопротивлению, тоже бросили в тюрьму и сделали рыцарем этого ордена. Последней жертвой этой жалкой истории — по меньшей мере, последней, известной нам, — стал Франсуа де Гиварле: король велел повсюду водить его за собой в цепях. У герцогов Орлеанских не должно было быть наследников.

Он позаботился и о дочерях своего отца от Агнессы Сорель, обеспечив и укрепив их положение. Марию Карл VII выдал в 1458 году за Оливье де Коэтиви, так что Людовик, став королем, занялся судьбой двух младших сестер. Жанну он в 1461 году выдал за Антуана, сына Жана де Бюэйя, а Шарлотту годом позже — за Жака, сына Пьера де Брезе. Это был способ обеспечить себе их услуги, а для дворян, не имевших тогда большого состояния, — шанс на неожиданный социальный взлет. Бюэй и Брезе были обязаны отличием и положением при дворе своему участию в походах против англичан. Но им не хватало денег, а благодаря этим брачным союзам они оказались «вовлечены в волшебный круг королевской родни». Людовик никогда не терял их из виду. Мари де Бюэй, дочь Жанны, которую король называл своей «племянницей», вышла его заботами замуж в марте 1480 года за Жана де Брюгге, сира де ла Грютюза, который был пленен во время бургундских войн и перешел на сторону короля.