находим Латурна. Живого, перемазанного и с чуть подпаленными волосенками.

При нём фонарь из ракушек флектусов, и в синеватом свете Латурн выглядит по-покойницки.

— Он… он меня обжег, — шепчет Хмырь и тычет пальцем вверх. Там — подпаленные кроны деревьев и ночь. — Я… я только хотел уберечь его, защитить его… вернуть его, чтобы никто не посмел…

Феникса над нами не слышно и не видно. В ночном небе и не различишь, пока не загорится. Но он точно где-то здесь: чую без Дара.

— Вернуть его, — шлёпает губами Хмырь, потом спохватывается и обшаривает нас глазенками: — А что вы тут… зачем вы тут? Это вы, да? Вы что-то сделали с ним, это из-за вас…

Грызи выглядит так, будто сейчас удушит Хмыря хлыстом. Но говорит только:

— Помолчите-ка и послушайте. Вы довели Фианта до такого состояния, что он пытается от вас сбежать. Если попытаетесь сковать его приказом еще хоть раз — он постарается освободиться… по-своему. И если при этом причинит вред вам — сойдет с ума окончательно, и плохо будет всей округе.

— Вы лжете!

Ну да, с кем она говорить пытается.

— Фиант — мой феникс! — Латурн машет длиннющими руками, распяливает рот. — Он любит меня, он… со мной… со мной! Он бы никогда не причинил мне вред, это вы его натравили. И я… буду жаловаться, да! Вы навредили моему фениксу, вы пытались убить меня!

Это он уже мне. В памяти как на заказ всплывает светлая улыбочка Мясника. Как бы говорящая — эй, ты же знаешь, что в твоем характере, а?

Мысленно шлю Мясника в болото и делаю шаг вперед.

— Я и не начинала, скотина.

Хмырь заглядывает мне в глаза — и верещит на всю округу. Не успеваю выдернуть нож из ножен — как слышу свист крыльев. Неяркая точка в небесах разрастается в Фианта.

Феникс зависает у нас над головами — футах в двадцати. Неровно вспыхивающий и больной — сразу видно. Глаза — раскалённое золото. Хриплый, измученный крик. Бедняге тяжело далась эта погоня.

— Вот! — торжествует Латурн. — Не вынуждайте меня, ясно? Не смейте ко мне приближаться. Фиант защитит меня, так ведь, Фиант? Иначе — я предупреждаю… иди ко мне, Фиант, вот так, ближе…

Феникс начинает спускаться и тускнеть, только ни черта это ни хорошо. Видала я такие затишья у бешеных зверей. Придурок-Латурн ухудшает ситуацию изо всех сил.

— Да-да, вот так, ко мне, ко мне… — я прикидываю расстояние до феникса и тихо берусь за метательный нож на поясе. Хорошо б, Пухлик холодом прикрыл. — Ко мне, мой славный. Не смотри на них, не слушай их, они желают нам зла. Но мы сейчас уйдем, мы вернемся в поместье, и всё станет как прежде. Ты не покинешь меня, верно?

Феникс делает короткий рывок — и замирает в небе, будто на него сеть накинули. Вкрадчивую сеть из хозяйского тенорка.

— Нет, нет, не уходи больше, мой славный, иди ко мне, да, сюда, вот так… Прямо ко мне, мы сейчас уйдем отсюда, и мы больше не расстанемся…

Он будто веревку сматывает — и феникс спускается и спускается, как на привязи. Дергается — и покорно снижается опять. Дышу сквозь стиснутые зубы, пальцы — на теплой рукояти метательного ножа.

Если Грызи еще постоит и не вмешается — вмешаюсь я. Через миг… два…

Феникс замирает, когда Латурн выдает очередное:

— Мы пойдем в поместье… в поместье… и тебе там будет хорошо, никто тебе не помешает, никто не тронет. Ты будешь со мной, всегда со мной…

Лес вокруг вибрирует от высокого крика. Фиант камнем падает с воздуха, процветая пламенем. Хмырь не успевает еще испугаться — а феникс уже замирает. Остановленный горячечным шепотом: «Вместе!»

Грызи и Фиант теперь друг напротив друга. Она запрокинула голову. Он слегка поднялся и потускнел. Глаза в глаза — последняя попытка. Хмырь пытается ещё что-то блеять про своего феникса, но я только говорю:

— Заткнись, — а потом делаю жест Пухлику — всё, убалтывай.

Вдыхаю-выдыхаю, пытаюсь успокоить Дар, а то как бы не вырубиться. Послать в глотку Латурну атархэ хочется до зуда в пальцах, только вот там Грызи напротив феникса. Так что нельзя.

Пухлик обрабатывает Латурна, тот крутится, мямлит что-то непонятное. Не пытается взывать к фениксу. Далли навешивает на него в минуту столько — с ушей вилами надо сгружать. Про питомник, урядника, округу, клетки, фениксов, финансовые затруднения. Пока Хмырь пытается переварить это всё, Пухлик косится на Грызи. Застывшую в противоборстве с фениксом.

— Нам что делать? Её страховать, если вдруг полыхнет?

— Ага, — цежу сквозь зубы. — Затыкать этого. Её страховать. И разбираться с проблемами. Потому что сейчас они будут.

Взмахиваю ладонью с Знаком Следопыта. И поясняю, глядя на вопросительного Пухлика:

— Вилы и факелы.

* * *

Пухлик всё-таки умеет удивлять. Думала, сказанёт какое-нибудь ругательство. Но «Боженьки, ну вот опять» заставляет даже Хмыря приотвиснуть челюстью.

— Далеко они? — спрашивает Грызи углом рта.

— С милю.

— Сколько?

— Под три десятка.

Орут и топают — скоро и досюда долетит. Времени — навалом. Развернуться на лесную тропу — и эти мстители нас до следующего цикла не поймают.

Правда, если мы уйдем, то останется бедолага Фиант, которого только Грызи удерживает от следующего воспламенения. Или от того, чтобы сжечь идиота-хозяина. Не бегать же по лесу от деревенских, таская за собой феникса в небе.

Так, что никуда Грызи не собирается. Вместо этого проговаривает, не отрывая от птицы глаз:

— Мел, Кейн, уходите.

— Пф, — говорю я на это.

— Уведите Латурна в его поместье.

— Я… никуда не собираюсь, — бубнит Хмырь, тревожно поглядывая на Пухлика. — Я не уйду. Что вы задумали? Это мой феникс, только мой, вы не отнимете…

Фиант завис над макушками деревьев, дергается и ныряет в воздухе, не спускается. Крылья по временами попыхивают алым.

Ночь вокруг феникса цветет кровавым золотом.

Пыхтения и жара слишком много для одной группки деревенских. Прислушиваюсь лучше к тому, что творится позади нас. Ловлю треск и гул пламени.

— Некуда его уводить. Поместье горит.

— Надо думать, туда дошли из соседнего селения, — бормочет Пухлик. А мой Дар забивается топотом, криками и запахом гари. И я шепчу Печати — ладно, всё, теперь без тебя.

Выдвигаю из ножен верный метательный ножичек, пробую кинжал на поясе.

Предлагаю Пухлику вмазать Хмырю магией, ну или просто по башке. Чтобы не мешал.

— В кустах он будет поспокойнее.

— Да как вы смеете, — заходится Латурн, и сутулится, и топчется на месте. — Вы думаете, вам сойдет такое с рук? Фиант защитит меня,