появление в Санкт-Петербурге могло стать смертельно опасным. В среде гвардейцев, окруживших Николая своими заботами, зрел заговор с целью моего устранения. Сработали мои люди. На этот раз на опережение.

И в ночь с шестого на седьмое ноября (красный день календаря) в Северную Пальмиру вошли штурмовые отряды: бригада спецназа, бригада морской пехоты, гвардейский морской экипаж. Этого хватило. Казармы гвардейцев были окружены, переворот получился быстрым и почти что бескровным: застрелился Черевин и несколько командиров-гвардейцев. Впрочем, это никакого значения уже не имело. Николая удалось изолировать и сейчас его активно лечили от алкоголизма. Я не собирался брать власть в свои руки и становится единоличным правителем. Правда, указы Николая, которые уже успел подмахнуть Витте я отменил. А сам Витте Полуроссийский (в этом варианте истории он не стал Полусахалинским, но вот кличка Полуроссийский к нему пристала намертво) оказался в Петропавловской крепости. К нему возникло очень много неприятных для него вопросов.

Сейчас я думал о том, сообщать Ольге Фёдоровне или нет о подозрениях, что Михаил Николаевич жив? И решил повременить. Врачи запретили матушке-государыне волноваться. Любые сильные эмоции, даже положительные, могли привести к кризу, который мог стать для неё роковым.

В разведку на мыс Святой нос отправился Полковников вместе со своим человеком. Надо было выяснить, что там происходит, прежде чем планировать спасательную операцию. Конечно, при условии, что там есть кого спасать. А пока оставалось только ждать. И работать. Ведь время не ждёт!