Я на такое его заявление, аж глаза выпучил! — Я, говорю, Максимка, не из-за золота переживаю, тем более, что и переживать из-за него нечего, раз оно потом нашлось. Мне за себя обидно. За ветерана. За то, что я ради таких вот в семнадцать лет добровольцем на войну ушел. И за то, что теперь, когда мне уже за восемьдесят, вместо почитания и уважения, эти малолетние подонки залезают в мой дом и без зазрения совести шкодничают!

— Ладно, дед, не кипятись, — заметила супруга Андрею Михайловичу. — Нечего нервы себе поднимать. А не то, расходятся они сейчас у тебя, как на дрожжах, и будешь потом всю ночь глаза в потолок таращить.

Андрей Михайлович досадливо поморщился и махнул рукой.

— А, и правда, давайте — ка лучше выпьем бабкиной наливочки! — и он плеснул Катерине, сидящей рядом с ним, полную рюмку.

— Ой! — воскликнула она. — Мне хватит! От вашей наливочки меня уже не только голова, но и ноги слушаться перестали. Она ведь у Вас, Андрей Михайлович, на спирту, и называется, скорее, настоечка, а не наливочка!

— Не на спирту, а на собственной самогоночке! А это, деточка, великая разница! Пей!

— Катерина засмеялась и, подняв рюмку, отпила глоток.

— Нет уж, так не пойдет! — разошелся Андрей Михайлович. Выпей-ка до конца, нечего зло оставлять.

— Хорошо, — согласилась Катерина. — Только пусть эта будет последней!

После застолья Лариса Петровна полезла на чердак, чтобы еще раз убедиться, что там все в порядке, а внучке Марине поручила проводить гостей в летний душ.

— Вода, правда, уже остыла к этому времени, — сказала Марина, и, поднявшись на приступок, стоящий возле металлической емкости с водой, заглянула внутрь.

— Ой, да тут ее совсем мало! Вот незадача-то! Дед с Володькой всю выплескали! Вам на двоих, пожалуй, не хватит.

— А если добавить? — спросил Валера, поглядывая на кран, ведущий из дома к душевой емкости.

— Холодной? Да Вы что? Она ж ледяная идет из-под крана.

Придется ее подогреть на газу, а потом в чан вылить.

Жаль, что поздно уже, а то можно было и на пруд сходить. Водичка там очень чистая и теплая.

А далеко пруд-то? — поинтересовалась Катерина.

Да нет, от нашего дома минут десять, двенадцать ходу.

Вот мы туда и сходим, а Валер? Не зря же я купальник с собой везла!

Конечно сходим! — согласился Валера, — с удовольствием!

Марина проводила их до конца улицы, и объяснила, как спуститься к пруду.

— Идите, по этой тропинке. Она, правда, ответвляется дальше вправо, но вы не сворачивайте, а продолжайте идти прямо. Там будет спуск хороший и песочек привозной на берегу.

— Спасибо, Мариночка, возвращайтесь. — Поблагодарил молодую женщину Валера. — Теперь — то уж мы не заблудимся.

— Да, я пойду. Сейчас Митька проснется. Есть запросит. Я ведь до сих пор его грудью подкармливаю. Отучить никак не получается. А вы, как вернетесь, сразу на чердак полезайте. Там лестница будет стоять, увидите. С внутренней стороны дверцы крючок найдете. Так вы обязательно закройтесь, а то комары спать не дадут.

— Хорошо, Марина, спасибо за беспокойство, — сказала ей Катерина. — Спокойной ночи!

Они спускались вниз по узкой тропинке.

— Хм! Ну и наливочка, которая самогоночка! — засмеялась Катерина. — Вот старый, напоил все же! Меня штормит и в голове все плывет, того и гляди, нырну, не дойдя до пруда.

Валера подхватил ее под руку.

— Не волнуйся, Катюш, нос разбить я тебе не позволю.

— Ой, да ты, похоже, и сам качаешься! — засмеялась Катерина, почувствовав, что Валера тоже нетвердо стоит на ногах.

— Конечно, мне ведь подливали с другой стороны.

— Семен Михайлович?

— Он самый!

— Вот старики! Ты посмотри, пили наравне с нами, а у них ни в одном глазу!

— Да я тоже ничего, бодренький. — Валера принялся выводить ровные шаги. — Видишь?

— Вижу, вижу! — засмеялась Катерина.

— Так что, можешь положиться на мое твердое плечо и железную руку.

— С удовольствием! — Катерина закинула руку Валере на плечо и прижалась к нему покрепче. А он обхватил ее за талию,

и в этот момент выронил мыльницу.

— Ну вот, мыло потеряли!

— Потеряли? Это что ж, и ко мне относится?

— Косвенно!

— Это как?

— Я тебя обнял, а ее потерял!

— Ты, значит, бодренький, но удержать меня вместе с мыльницей не получилось!

— Каюсь, Катюш! Не получилось. — И они, наклонившись, принялись шарить руками по траве в поисках мыльницы.

Валера первым нашел мыльницу, а потом наткнулся на ее руку, и, взяв в свою, стремительно поднес к губам. Катерина чуть не отдернула ее, ощутив на ладони его горячий поцелуй.

— Как это понимать?

— Как хочешь! — шепотом ответил Валера.

— Но, я…..

Он, не дав ей договорить, прикоснулся губами к запястью.

Катерину охватила дрожь.

— Валер, что ты делаешь?

— Наслаждаюсь тобой!

— Но….

— Ты против? — Валера заглянул ей в глаза, и, улыбнувшись, сам ответил на свой вопрос.

— Ты не против!

Он решительно обхватил ее голову, и через мгновение Катерина ощутила его губы на своих губах. Но, увы! Горячего поцелуя у них не получилось. Катерина, не удержав равновесия на корточках, "клюнула носом", угодив в придорожную лужицу, и залилась смехом.

— Ой! я, кажется, в грязь угодила! — и показала ему грязные ладошки. — Бежим скорей купаться!

Она вскочила на ноги.

— Не выйдет! — Валера обнял ее. — Сначала доведем начатое до конца.

— Но….я даже обнять тебя не смогу такими руками!

— Сможешь! А мыло на что?…..

Они спустились к воде, и Катерина на ходу, сбросив босоножки, ступила на песок.

— Ну, надо же! Он еще теплый! Скорей разувайся.

Катерина сняла с себя сарафан и нагая подбежала к воде.

— А я и правда напрасно везла с собой купальник! — озорно взглянув на Валеру, — воскликнула она, и, нагнувшись, подхватила мыльницу.

— Догоняй! — не то я утону без твоего крепкого плеча и железных объятий!

Они занимались любовью в воде, а потом на песке. Досталось в эту ночь и чердаку с его старыми скрипучими кроватями, и полу, на который они потом перебрались, чтобы не перебудить весь дом.

Телефонный звонок застал Катерину в тот момент, когда она находилась в парикмахерской.