Хаким молча кивнул.

Алан протянул руку и подключил к терминалу одно из установленных вдоль стены устройств.

— Постепенно это затягивает, — сказал он, положив пальцы на подсветившуюся изнутри сенсорную клавиатуру. — Деньги теряют свой смысл, появляется азарт… — Он начал набирать последовательность команд, и в такт движению его пальцев на блоках аппаратуры забегали шустрые огоньки индикации непонятных процессов. — Теперь тебе должно быть понятно, почему меня заинтересовал кабель, ведущий к скрытым коммуникациям лесного массива, продолжил Алан прерванную мысль. — Мне было интересно, существует ли на том конце полноценная сеть или хотя бы ее остатки.

— Ну и что ты узнал?

— Сеть существует, Хаким. И я сломал ее защиту! — торжествующе произнес Алан. — Мне пришлось изрядно попотеть над расшифровкой и генерацией кодов доступа, но зато теперь… Смотри!

Пальцы Алана пробежали по символам сенсорной клавиатуры, набирая непонятную Хакиму последовательность, и стереомонитор, светившийся до этого ровным фоном, внезапно приобрел глубину и объем, показав странную картину.

Что-то двигалось над землей, неторопливо перемещаясь в метре от мягкой подложки вездесущего мха. Вокруг, ограничивая видимость, высилась хаотичная колоннада древесных стволов — все это имело цвет, объем, динамика и ракурс съемки постоянно менялись, будто источник изображения не спеша пробирался меж деревьев, изредка поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

— Что это? — вырвалось у Хакима.

Макмиллан был откровенно доволен произведенным на ганианца впечатлением. Нужно сказать, что в душе он недолюбливал Зураба за его явное пренебрежение техническим прогрессом, но он умел скрывать свои мысли, не высказывая их вслух. Проще и приятнее было поставить своего мнимого «хозяина» в неловкое и зависимое положение.

Работа, которую начал Макмиллан, обещала быть интересной, прибыльной, и еще неизвестно, кто в итоге окажется истинным хозяином положения, он или вцепившийся в спинку кресла ганианец-полукровка, возомнивший себя большим боссом маленькой колонии…

— Ты сейчас смотришь на мир глазами машины, Хаким, — пояснил Алан. — Я подключился к патрульному видеоустройству, которое в данный момент двигается вдоль периметра назначенной ему зоны охраны.

— Оно такое маленькое? — спросил Зураб, уже соизмерив пропорции изображения.

— Это видеосенсор, шар, у которого нет обычных манипуляторов или иных механических конечностей. Он передвигается на геомагнитной подушке[7]— просто парит над землей, приблизительно в метре от поверхности.

Хаким некоторое время следил за плавно меняющейся картинкой, а потом сказал:

— Ты меня удивил, Алан. Но я не хочу, чтобы ты трогал лес и живущие в нем машины.

— Это почему? — опешил Макмиллан.

— Опасно и бесполезно, — отрезал в ответ Зураб.

— Ну, не скажи… — Алан сокрушенно покачал головой. Надо же быть таким ограниченным… — Во-первых, это не опасно…

— Люди, ходившие в лес, погибли. По их следам тогда появились машины, которые причинили ущерб колонии, — веско напомнил Зураб.

— Слушай, Хаким, ты что, не понимаешь, что меня там нет! — не выдержав, повысил голос Алан. — Я не хожу в лес. Вот он я, в кресле, перед тобой, можешь меня потрогать. Первая заповедь хакера: не уверен в своей безопасности — не лезь. Я ее соблюдаю. В этом лесу меня никто не воспринимает.

— Все равно это опасная забава.

— Да не забава, Хаким. Сейчас я покажу тебе… — Пальцы Алана переместились на текстоглифы второй клавиатуры, где прикосновение к каждой сенсорной кнопке запускало написанную заранее командную последовательность.

Видеосенсор прекратил свое плавное парение, остановившись между древесными стволами. На контрольном мониторе поверх изображения лесной чащи внезапно появилось полупрозрачное оперативное окно, в углу которого возникла моргающая надпись:

«Процесс: Сканирование структуры объекта. Идет химический анализ. Ждите».

— Что он делает? — насторожился Зураб.

— Исследует ближайший древесный ствол.

— Зачем?

— Я ему приказал.

В этот момент в глубинах терминала что-то пискнуло, и из чрева печатающего устройства поползла пластбумажная лента.

Оперативное окно на мониторе исчезло и, судя по возобновившейся динамике изображения, видеосенсор продолжил свой путь.

— Что теперь? — саркастически осведомился Хаким. Макмиллан отключился от патрульной машины, взял в руки полученную распечатку и протянул ее Зурабу:

— Это структурный химический анализ древесного ствола. Из такой породы древесины состоит весь лесной массив, за исключением кустарниковой поросли, — пояснил он. — Я, конечно, мог бы сам тебе пояснить, что значат эти формулы и цифры, но вижу: ты предвзято относишься к моей работе. Думаю, среди старателей найдутся специалисты-химики, способные популярно растолковать смысл данной распечатки.

— Ты решил надерзить мне, Алан?

— Ничуть. Просто я хочу, чтобы мои выводы подтвердил незаинтересованный человек. Сделай это, Хаким, и я уверен, ты сам придешь к определенным выводам относительно того, забавляюсь я тут или делаю настоящую работу.

— Ладно, Макмиллан, посмотрим.

* * *

Зурабу потребовалось больше месяца, чтобы по достоинству оценить открытие Алана.

Он не стал утруждать себя, а передал распечатку Кущину.

— Найди хорошего специалиста, и пусть он объяснит тебе, что тут нацарапано.

Вадим исполнил поручение Хакима. Вернувшись из очередного рейса, он первым долгом заговорил о полученной перед вылетом распечатке:

— Послушай, Зураб, я не знаю, откуда ты откопал эти данные, но я показал их трем разным людям, весьма неплохо соображающим в химии, и скажу тебе — эффект был еще тот. У них глаза повылазили из орбит.

— Ты толком говори, что это такое?

— Мне сказали, что в природе ничего подобного не бывает. Структура древесины насыщена железом в такой степени, что приобретает прочность металла. Знаешь, Хаким, когда я в третий раз выслушал один и тот же комментарий, мне в голову пришла мысль проверить этот мифический материал на коммерческую ценность.

— Ну? — Хаким заинтересованно подался вперед.

— Мне опять повторили, что подобное соединение железа и органики невозможно, но если бы оно существовало, то данный уникум наверняка нашел бы широкое применение и породил бы ажиотажный спрос. Два, ну от силы три древесных ствола, даже не распиленные на доски, по своей ценности превосходят полную загрузку трюмов «Элизабет-Сигмы» собранными на вулканической равнине самородками. — Кущин даже причмокнул. — Никогда бы не подумал, что существует сорт древесины, который может поспорить с зеркальным деревом Рори.[8]