* * *

С появлением Алана Макмиллана дела в маленькой колонии снова пошли на лад. Кущин оказался полностью прав в своем провидении ситуации: компьютерный центр на базе которого функционировали полсотни кабин виртуальной реальности, фактически решил проблему досуга периодически возвращающихся в город старательских групп, а заодно стал еще одним источником прибыли для Аль Хакима.

Теперь, когда у него появилось новое полюбившееся детище, Хаким назначил на приемный пункт двух служащих, выбранных из числа колонистов, а сам перенес свою резиденцию в отреставрированное здание, где размещался компьютерный центр.

Хаким не лгал Кущину, когда говорил, что не имеет никакого представления о своей родной планете, но, очевидно, в его наследственности преобладали отцовские гены, что выражалось не только в смуглой коже лица, но и в некоторых привычках.

…Стояла безветренная, теплая предвечерняя тишь, когда на окраине города появился сухощавый подросток, одетый в старый, местами порванный комбинезон, какие обычно носят военные техники. Паренек пришел со стороны леса, неся на спине тяжело нагруженный короб.

Лицо подростка было загорелым, обветренным, что свидетельствовало о частом и долгом пребывании на свежем воздухе. Темные, длинные волосы были забраны на затылке в тугой узел, обнажая мягкую заглушку из пено-плоти, предохраняющую от пыли и влаги гнездо импланта, вживленного в правую височную область. Это обстоятельство давало понять, что подросток родился не в колонии, но ни Хаким, ни Кущин не могли припомнить, чтобы среди эмигрантов, доставляемых на Омикрон, были несовершеннолетние.

Впрочем, обоим было все равно, откуда взялся этот парень. Вадим бывал на Омикроне наездами, а Зурабу пацан примелькался еще в ту пору, когда поселение едва насчитывало сотню человек. Пятнадцатилетний подросток, так же как все, занимался сбором различного военного имущества, которое в ту пору было разбросано повсюду, чем и зарабатывал себе на жизнь. Наличие у него импланта и недетская молчаливость могли бы насторожить Хакима, но в ту пору он был слишком занят проблемой первичного обустройства поселения, чтобы обращать внимание на такие мелочи, а потом этот вопрос уже не возникал в голове ганианца, который просто привык к периодическим появлениям пацана в пункте приема.

Юношу звали Дункан. Кроме собственного имени, его память содержала еще много обрывочных воспоминаний, в основном шоковых, которые не поддавались осмыслению, но причиняли душевную боль, словно им был утрачен огромный отрезок времени, именуемый емким термином «детство».

Он не любил ворошить свою память. Жить одним днем, его заботами, радостями либо огорчениями, казалось ему вполне приемлемой формой существования.

Не вспоминая о прошлом и не загадывая на будущее, он вел привычный образ жизни, не задумываясь о превратностях судьбы, и все невзгоды в основном проходили мимо, не задерживаясь в его рассудке.

Собственно, сознательная жизнь Дункана началась за несколько месяцев до появления на Омикроне первого космического корабля, в экипаж которого входил в качестве дубль-пилота Вадим Кущин.

У любого из нас есть стартовые воспоминания, некие запечатленные в памяти события, с которых ведет свой субъективный отсчет времени внутреннее «я».

Для Дункана таким стартовым толчком воспоминаний являлась буря. Он помнил мрачные, свинцово-серые небеса, неистовый ветер, с корнем выворачивающий огромные деревья, и свой неизбывный ужас перед разбушевавшейся стихией.

В тот момент у него не было ни прошлого, ни будущего, а сам мальчик превратился в комок заледеневшей от страха плоти. Ноги инстинктивно несли его через кромешный ад природного катаклизма, пока он не наткнулся на две машины, стоявшие в кустарнике, на границе между лесным массивом и бескрайними стеклобетонными полями, за которыми полыхали заревом пожаров здания космического порта.

Забившись внутрь одной из БПМ, он просидел в ней несколько суток, пока не утихла буря.

Следующий период своего существования он помнил смутно. Голод, жажда и ужас, глубоко засевший в сознании, затмили все иные воспоминания и чувства, — он остался жив, но впал в моральную кому.

Все, что происходило с ним до страшного пробуждения посреди разбушевавшегося урагана, было забыто, прочно похоронено под шоковыми воспоминаниями тех роковых суток…

Словно дикий зверек, он совершал короткие вылазки, интуитивно отыскивая среди массы разбросанных по округе предметов рационы выживания, и тут же бегом возвращался в свое надежное, спасительное убежище. Темное нутро боевой планетарной машины на долгое время стало для него символом безопасности, словно царящий внутри сумрак отгораживал его сознание от страшной реальности развороченного ураганом леса.

Так длилось долго, пока на планете не появились люди.

Мальчик не мог объяснить себе, почему он инстинктивно потянулся к ним, не ощущая при этом никакой опасности, исходящей от незнакомцев? Его сознание по-прежнему представляло собой комок страха, но вид живых людей, что-то разгружавших из совершившего посадку космического корабля, подействовал на него магическим образом.

Подсознание не подвело — грубые на вид мужчины не стали обижать мальчика, они, конечно, удивились его появлению, но быстро пришли к логичному, на их взгляд, выводу, рассудив, что паренек, скорее всего, являлся сыном кого-то из военных, служивших на территории уничтоженного космопорта. Никто из поселенцев не знал истины, а он прочно забыл ее, не в силах объяснить, кто он, откуда и кем были его родители…

…Видя его состояние, мальчишку не стали доставать вопросами, его покормили и тут же пристроили к делу — помогать в разгрузке доставленных припасов и оборудования.

Так Дункан оказался среди колонистов. Постепенно его душа оттаяла, ужас пережитых событий истончился в памяти, — как любой ребенок он быстро забывал невзгоды. Постоянно находясь среди взрослых, он машинально воспринимал их образ жизни, и как следствие — быстро научился зарабатывать себе на существование тем простым, бесхитростным способом, что и поселенцы: вокруг было полно останков техники и бесхозного военного имущества, а в отстроенном неподалеку от порта городке круглосуточно работал пункт, где принимали весь собранный металл, оружие и компьютерные компоненты.

Так прошли два года его жизни.

Мальчик взрослел. Он научился различать металлы по категории их ценности, а старые машины, в основном разбитые той самой орбитальной бомбежкой, он в отличие от поселенцев воспринимал как природное явление. Собственно, в его сознании не было особой разницы между плодоносящим кустарником, растущим на лесных опушках, и покореженной боевой планетарной машиной — и то и другое являлось средством к существованию. Ягоды можно было съесть, а за детали покореженных машин — получить небольшие деньги.

Дункан шел по улице мимо недавно открывшегося виртуального центра развлечений, хозяином которого являлся главный человек колонии — Зураб Аль Хаким.

После открытия нового заведения ганианец по каким-то соображениям перенес свою официальную резиденцию в отремонтированное здание, которое по своей планировке и технической оснащенности резко отличалось от иных строений маленького городка.