– Подходи... Убивать буду...

– Ну, попробуй, – спокойно ответил Красников, стойку не принял, но шагнул к капитану.

– Догнали, товарищ подполковник. Этот дурак с Красниковым драться хочет...

– Осторожнее, у него нож, – предупредил Гризадубов. – Капитан не стесняется подличать...

Красников перебросил свой автомат снайперу.

Внешне у лейтенанта не было никаких шансов в схватке с таким великаном, как «краповый» капитан. Тем более что тот был без бронежилета, лейтенанту же бронежилет стеснял движения, поверх него еще и «разгрузка» надета, а карманы «разгрузки» набиты и рожками для автомата, и еще всякой тяжестью. И Валтузин, видимо, понимал это. Трудно сказать, на что он надеялся, когда рядом стоял второй противник, вооруженный снайперской винтовкой и автоматом товарища. Но, похоже, какую-то возможность к спасению капитан в этой схватке все же видел, иначе продолжал бы бегство. Может быть, он надеялся захватить заложника, которым можно было бы прикрыться и продолжить бегство, может быть, еще что-то, но действовать он начал активно, едва лейтенант приблизился. И активность эта выразилась в попытке удара ногой в голову. Но усталость не позволила произвести этот удар достаточно быстро и правильно, а Красников, вместо того чтобы отскочить, напротив, шагнул вперед, принял удар на предплечье и плечо, захватил ногу, и тут же показал, что он устал гораздо меньше, а может быть, вообще не потерял своей природной резкости, и ударил встречно каблуком в нос капитану. Нос никогда не относился к нокаутирующим точкам, но всегда считался точкой болевой. К тому же, получив такой удар, находясь в неустойчивом положении на одной ноге, удержать равновесие вообще невозможно. Капитан упал на спину, и тут же на него с четким молниеносным ударом в челюсть напрыгнул лейтенант. Голова у капитана оказалась более слабой, чем можно было подумать при разглядывании его комплекции, и наносить второй удар, для которого уже была занесена рука, не потребовалось.

Красников перевалил бессознательного противника лицом в землю, достал из кармана «разгрузки» веревку и ловко связал руки за спиной. Затянувшееся бегство «крапового» капитана кончилось. Как оказалось, он побежал не в ту сторону...

* * *

Отдых устроили там же, где находился лагерь бандитов. Ждали прибытия вертолетов со следственной бригадой следственного комитета при военной прокуратуре России и следственной бригады республиканского следственного комитета. Да еще отдельным вертолетом должны были прилететь сотрудники ФСБ и из Москвы, и из окружных органов, тоже занятых в расследовании. На четвертом вертолете летели медики, чтобы оказать помощь раненым, и охранники, чтобы этих раненых вывезти. За телами убитых обещали прислать позже грузовой вертолет. Подполковник Гризадубов как раз выделял людей, чтобы они присмотрели поблизости площадку для посадки четырех обещанных «шмелей» – или пару площадок, если все четыре не смогут сесть в одном месте, – когда увидел, что Везирхан Дашаев собирает своих людей. По большому счету самому Везирхану следовало бы отправиться в госпиталь. Или уж, если не хочет попадать в госпиталь, ожидая, что из госпиталя его сразу отправят в тюремный лазарет, то хотя бы отлежаться и отоспаться в тишине и покое под присмотром хорошего врача. Рана на его груди была глубокая, наверняка образовались внутренние гематомы и могло развиться загноение. А перевязка, которую сделал ему подполковник Гризадубов, не могла рану залечить и только предохраняла ее.

– Эмир! – позвал подполковник. – Далеко собрался?

– Желательно подальше от твоих гостей.

– Не одобряю такого отношения к своему здоровью, – сказал оказавшийся рядом подполковник Ракитин. – Тебе сейчас в марш отправляться – все равно что вылить себе в каждую ноздрю по ампуле раствора с вирусом...

Около палатки, где хранились контейнеры с ампулами, Александр Всеволодович выставил сдвоенный пост из своих бойцов. И сделал это сразу, как только прибыл в лагерь, потому что среди бандитов было множество раненых, и что они могли попытаться предпринять, этого никто не знал. Раненым оказали посильную помощь, но связывать не стали, только выставили охрану.

– Прилетит медицинский вертолет, – пообещал Алексей Викторович. – Хоть рану тебе «заштопают», иначе будет постоянно открываться.

– У меня где-то, помнится, завалялась хирургическая игла. Сам себе «заштопаю».

– Не понимаю, чего ты боишься? – покачал головой Ракитин. – Ты же с нами...

– Следаки спрашивать не будут, с кем я. Просто наручники нацепят, и – прощай, свобода, на долгие годы, если не навсегда...

– А мы обязаны следакам что-то объяснять? – Алексей Викторович пожал плечами. – Или ты нам не доверяешь и считаешь, что мы тебя задерживаем, чтобы сдать? Так мы бы и без того могли уже наручники на тебя нацепить... Сами, не дожидаясь следаков.

– Гризадубов, не задерживай меня, я пойду, – с укором сказал Везирхан. – Я по натуре интуитивный. Это меня всегда спасало. Если чувствую, что мне следует уйти, я должен уйти...

– Я тебе позвоню, когда мы все здесь закончим. Может, найду тебе врача...

– Врача я сам найду. Ты мне по другому поводу позвони. Я решился...

– Пакистан?

– Да...

Алексей Викторович только плечами еще раз пожал, и протянул на прощание эмиру руку, показывая, что каждый сам волен собственной судьбой распоряжаться, и он больше уговаривать никого не собирается. Правая рука у Везирхана работала хорошо, и Дашаев снова показал, что рукопожатие предпочитает по-настоящему мужское...

* * *

До прибытия следственной бригады, проверив состояние лагеря, выставление охраны и месторасположение постов, и проводив джамаат Везирхана за крайний пост, Алексей Викторович, вернувшись, позвал подполковника Ракитина:

– Пойдем, Александр Всеволодович, с «краповым» капитаном побеседуем. Вдвоем это будет авторитетнее выглядеть.

Валтузину, как только его привели в лагерь, в дополнение к рукам еще и ноги связали, хотя он сильно ругался при этом и обещал не бежать. Однако ему не поверили. Наверное, потому, что ругань «крапового» капитана звучала неубедительно – кулак лейтенанта Красникова, видимо, в трех местах сломал капитану челюсть. По крайней мере, на челюсти в трех местах появились синие гематомы величиной с лесной орех. Такие гематомы на челюсти бывают обычно как раз в местах перелома. А при тройном переломе много не поругаешься, как, впрочем, и при одинарном...

Валтузин сидел на земле, прислонившись спиной к большому валуну, и поглядывал на палатку, в которую занесли два его рюкзака. Там же лежали и оставшиеся пачки денег, что в рюкзак не вместились.

– Рассказывай, Юрий Михайлович, как дошел до жизни такой... – сказал Гризадубов, присаживаясь на небольшой камень перед капитаном.

– Или ты всегда таким был? – сурово спросил вдогонку подполковник Ракитин.

– Мне челюсть сломали... – пожаловался капитан. – Ваш лейтенант...