— Куда мы едем сегодня?

— В Макдональдс.

Я ухмыляюсь, чувствуя жар ее взгляда на своем лице. Выезжая на Главную улицу, я провожу рукой по ее обнаженному бедру. Конечно, она тут же отдергивает руку, но Господь любит настойчивых.

— Я немного неподходяще одета для такого шикарного заведения, тебе не кажется?

Я опускаю взгляд на ее сиськи в этом корсетном бюсте. Мне хочется выжечь это изображение на сетчатке глаз и добавить его в свой банк для дрочки.

— Ты всегда можешь раздеться, я не буду возражать,

Она смеется. Я знаю, что это настоящий смех, потому что он цепляет мое сердце и сжимает его.

Я поворачиваюсь обратно к дороге.

— Я заказал восемь блюд молекулярной гастрономии в Le Salon Privé. Уверен, что твой наряд придётся в самый раз, Куинни.

— Много слов, а смысла мало, — в ее сумочке жужжит мобильный, и, на мой взгляд, она достает его слишком быстро, хихикает над сообщением, и мои глаза сужаются.

— Не хочешь поделиться?

— Нет, — она кладет телефон на колени лицевой стороной вниз и смотрит прямо перед собой. — Мне нужно кое-куда заскочить перед ужином.

— Куда?

— В Бухту. Я направлю тебя.

Подозрение грызет меня изнутри. Я слишком неудачлив для таких вещей, как незапланированные остановки, и слишком невротичен по отношению к этой девушке, чтобы она хихикала над незнакомыми сообщениями.

— Нет, — выдавливаю я из себя, крепче сжимая руль.

Ее пальцы слегка касаются моего предплечья, лежащего на центральной консоли. Они спускаются к запястью и сжимают мою руку.

— Пожалуйста? — спрашивает она мягким, как облако, и приторно-сладким тоном.

Черт возьми. Автомобиль наполняется тем же теплом, что и при каждом ее «пожалуйста», особенно, когда она умоляла меня позволить ей кончить. И она знает так же, как и я, что я настолько у нее под гребаным каблуком, что могу ощутить вкус ее отпечатков пальцев.

Я сжимаю ее руку своей, чтобы она не могла ее отдернуть.

— Хорошо, но лучше бы это было быстро.

Сонливость Ямы переходит в спокойствие Лощины, которое затем смывается ярким сиянием Бухты. Улица полна пятничной суеты. Она проносится мимо в размытом свете огней и смехе, и, несмотря на то, что я злюсь из-за объезда, я не могу игнорировать гул возбуждения, который разливается по моей крови.

Мне чертовски нравится атмосфера Бухты. И еще больше понравится, когда я наконец получу от Тора желаемый пакет акций.

Пенни снова смотрит на свой телефон.

— Хорошо, поверни налево в конце улицы.

Я хмурюсь.

— Ты везешь меня на северный мыс?

Боже, я не был там с тех пор, как мы были детьми. Раньше там была ярмарка, которая стояла на самом краю обрыва, но Анджело сжег ее после того, как там убили нашу маму.

— Пенелопа… — мой голос понижается до шутливого предупреждения. — Если ты собираешься толкнуть меня с него, предупреди заранее. Мне придется отменить все свои завтрашние встречи.

Снова от нее исходит этот смех, облизывающий мою кожу своим восхитительным пламенем. Я сжимаю ее руку, надеясь, что положительное подкрепление побудит ее еще немного посмеяться.

Она говорит мне остановиться на месте, где когда-то была парковка ярмарки. Теперь это не более чем бетонная плита, на которую претендуют высокие деревья болиголова с их искривленными корнями.

Я бросаю взгляд на три машины, припаркованные в дальнем конце.

Судя по всему, их тоже заняли доггеры30.

Она пытается выйти из машины, но я крепче сжимаю ее руку.

— Одеяло, — требую я, протягивая руку к заднему сиденью и закутывая ее в него, прежде чем она успевает запротестовать. Сейчас начало февраля, а она одета так, словно собирается на летний бал.

Она ведет меня через деревья и обугленные остатки ярмарки, после чего я обнимаю ее за плечи и прижимаюсь губами к ее виску.

— Только что понял, что ты не подтвердила и не опровергла, что планировала сбросить меня со утеса. Мы определенно движемся в этом направлении.

— У меня нет планов сбрасывать тебя с него, — растягивает Пенни, мило улыбаясь мне. Она вырывается из моей хватки и, покачиваясь, идет вперед на этих нелепых каблуках. — Кто же еще пригласит меня на ужин?

— Уверен, что за тобой в очередь выстроится множество мужчин, чтобы пригласить тебя на ужин.

— Мм, я уверена, что на самом деле была бы не против.

Вспышка насилия, которая пробегает у меня по телу, иррациональна, но, тем не менее, это насилие. Недолго думая, я хватаю ее за волосы и дергаю назад, пока ее спина не оказывается на одном уровне с моей грудью.

— Было бы глупо принимать мою одержимость тобой за то, что я какой-то бесхарактерный мудак, Куинни. Я буду играть в твои игры и прыгать через все твои обручи до тех пор, пока ты не дашь мне свисток на полный рабочий день. Но чего я не стану делать, так это терпеть, когда ты упоминаешь другого мужчину, гипотетического или нет, — когда я поднимаю взгляд, то замечаю, что белый пар, вырывающийся с ее губ, исчез. — Я ясно выражаюсь?

Дрожь пробегает по ее спине, и я чувствую это у себя в животе. Близость ее тела, смешанная со знакомым запахом ее шампуня, распространяет эту дрожь дальше вниз.

Я слегка дергаю ее за волосы, когда она не отвечает.

— Ну?

— Я знаю, что это не так, — шепчет она.

— Что?

— Что ты не бесхарактерный мудак, — она прижимает свою попку к моему паху, и я сжимаю ее еще крепче. — Это одеяло такое толстое, но я все равно чувствую, как твоя эрекция упирается в меня.

Я сдерживаю смех и мягко подталкиваю ее вперед.

— Когда ты смиришься с тем, что от меня никуда не деться, я собираюсь отшлепать тебя по одному разу за каждое кольцо, через которое ты заставила меня перепрыгнуть.

Когда мы подходим к краю обрыва, она смотрит на меня, в ее глазах пляшет смесь озорства и чего-то более неуверенного. Волосы развеваются на ветру, и она смотрит на горизонт.

— Думаю, я долго не смогу садится, особенно после…

Сбитый с толку, я поворачиваюсь, чтобы проследить за ее взглядом. Мне требуется ровно полсекунды, чтобы увидеть это. Блять, это видно всему побережью.

Рекламный щит, возвышающийся на утесе над Лощиной, был там всегда, но обычно на нем изображена реклама Дома виски Клуба Контрабандистов. Но не сегодня. Нет, сегодня на нем очень большая, подсвеченная фотография меня. На моем лице изображен огромный член, нарисованный маркером, в процессе эякуляции, а слева большими черными буквами напечатан слоган.

— Рафаэль Висконти — огромная залупа, — растягивая слова, зачитываю это своим