Кто-то легонько потрогал Орода за рукав. Резко обернувшись, ацатан-гьялпо узрел императорского посланника, облаченного в желтый с белым халат.

– Достопочтенного гьялпо просят явиться в зал Драгоценной Торжественности, – прошелестел тот, сгибаясь в поклоне.

– Кто? – по привычке спросил Ород, но посланник лишь заново поклонился.

Пришлось Косому идти. Зал Драгоценной Торжественности был замкнут двумя выстроенными квадратами по двадцать пять всадников каждый: двадцать копьеносцев, четыре арбалетчика и один лучник. Два младших военачальника, оба толстые, вооруженные палашами с зазубренными лезвиями, прохаживались взад и вперед. Тут же фыркали их кони с заплетенными гривами и хвостами, всадники сопровождения удерживали копья с бунчуками из волос яка, символизирующих победу. Завидя Орода, оба военачальника резко прогнулись в поясе, отвешивая поклон, и парфянин поневоле утешился.

В самом зале, прохладном и гулком, было пусто. Лишь у окна сидел в кресле полноватый человек в длинном зеленом халате. Ород узнал евнуха Ли Жуня – нынешнего фаворита императора и его вернейшего слугу.

– Да будет милостиво к вам Вечно Синее Небо, мой драгоценный Цзепе Сичун Зампо, – ласково сказал евнух. Голос его был ниже женского, немного выше мужского, с особым тембром, ни на какой другой не похожим.

Ород низко поклонился, пригибая колени, и глухо проговорил:

– Гун[51]может приказывать.

Ли Жунь польщено улыбнулся.

– Я еще не возведен в гуны, – мягко сказал он, – но вот вы можете выслужиться вплоть до ранга цзы…

Ород перестал дышать. Стать цзы?! Заработать титул четвертой степени? Прожить всю свою жизнь в богатстве и почете? О, Ардвичура-Анахита!

– Что я должен сделать?

– Помните ли тех римлян, которых вы первый признали гуями?

– О, да!

– Так вот, мой драгоценный гьялпо, римляне бежали, воспользовавшись пожаром.

– К-как бежали? Может…э-э… а не могли ли они и сами сгореть?

– Подвалы не сгорели, мой драгоценный гьялпо. Их камера пуста, а решетка выломана. Исчезла и Малая Колесница императора… Так вот, если вы по-прежнему верны Сыну Неба…

– Да я… – задохнулся Ород. – Приказывайте! Все исполню!

– Император дарует вам титул наня,[52]мой драгоценный гьялпо, и отдает в подчинение тех воинов, которых вы видели у входа. Если же вы догоните римлян и уничтожите их, всех до единого, вас возведут еще выше…

Ород растянулся на полу, и воскликнул:

– Исполню все в точности! Десять тысяч лет жизни Священному императору Ань-ди!

Ли Жунь торжественно надел Косому на палец символ власти наня – яшмовое кольцо.

– Ступайте, мой драгоценный нань, и поскорее возвращайтесь, вас ждут великие дела.

Полусотня ханьцев и «головорезики» в общем строю – итого под началом Орода оказалось три ляна по ханьскому счету, семьдесят пять бойцов. Оба командира были в звании ци-ду-вэев[53]и заглядывали Косому в рот, а уж Каджула с Тиридатом, самые авторитетные среди разбойничков, прямо раздувались от гордости. Дворцовая жизнь лишила их всяких сомнений насчет Орода, когда же их предводителя, коему они поверили в пустыне, возвели в нани, они и сами будто очистились от грязи, поднявшись на целую ступень.

Пожалуй, никто из «головорезиков» не стремился очутиться вне закона, просто так уж жизнь сложилась. Неурожайный год. Влезли в долги. Сборщики налогов обобрали до нитки. И что делать? Дохнуть с голоду? Или брать в руки тесак и выходить на дорогу отбирать у богатеньких то, чего лишили тебя? Были и такие, что помирали, позволяя детям своим пухнуть с голоду, а вот некоторые из тех, что подались в разбойнички, выжили. Кто-то, награбив вдосталь, возвращался в деревню, а самые закоренелые пошли до конца. Чем их могло одарить будущее? Публичной казнью? Или мучительной смертью от ран? А вот им повезло, они выбрали Орода. Сначала косоглазый сам назвал себя гьялпо, а нынче, вон, волею императора произведен в нани! И они за ним, прицепом, выбрались на светлый путь…

Ород сразу взялся за дело – разослал гонцов ко всем воротам Лояна и узнал, что Малая Повозка покинула город через южный выход.

Теперь оставалось скакать по следам императорской колесницы и выспрашивать у местных жителей, в какую сторону та путь держит.

За Чунтином, на перекрестке, пахари, что брели со стороны Чанъаня, хором рассказали, что видели Малую Повозку, следующую на запад. Тупые земледелы, они бы и так все выложили, что знали, однако новоиспеченному наню было просто приятно раскручивать шелковый свиток с грозным указом императора – «всячески содействовать подателю сего, не перечить, но исполнять приказы с тщанием». Ханьцам стоило увидеть документ с печатью Сына Неба, как они сразу хлопались на колени и были готовы на все. И в этот момент всеобщей угодливости Ород будто вырастал, прибавлял себе значимости, попадая в незримую тень императора.

Косой горячил коня, одолевая милю за милей. Его маленькое, но грозное воинство поспешало за ним.

«Скоро все закончится, – убеждал себя Ород, – тяжелый поезд не мог уйти далеко, и с дороги ему не свернуть…» Догоним, перебьем всех подряд и вернемся с победой. И закатим пир! Ах, какая жизнь начнется…

– Вижу! – заорал вдруг Каджула, вытягивая руку с плетью. – Повозку вижу! Вона, впереди!

И впрямь, перепахав колесами и копытами желтый песок дороги, далеко впереди двигалась Малая Повозка. Дорога делала поворот, и поезд изгибался, вторя пути.

– Окружить и остановить! – отдал Ород приказ.

Два ляна бросились галопом, обходя Малую Повозку с флангов, «головорезики» прибавили коням прыти, не сходя с тракта.

Сопровождающие колесницу воины, среди которых были и копейщики, и меченосцы, сначала попытались оказать сопротивление нападающим, но волшебная сила свитка с императорской грамотой принудила убрать оружие и склонить головы.

– Стрелки! – крикнул Ород. – Приготовиться! Каджула, отворяй дверцы!

Лучники с суровыми лицами натянули луки, выцеливая врагов императора. Каджула спешился, опасливо подобрался к последней карете, и резко распахнул дверцу.

– Никого!

Разбойник кинулся к следующей платформе, отворяя дверцу с разгону.

– И тут пусто!

Потрясенные и перепуганные возницы загомонили разом.

– Ти-хо! Каджула, глянь в первой повозке!

Разбойничек бегом побежал в голову поезда, отворяя по пути дверцы. Малая Колесница была пуста. Ород, разочарованный и разгневанный, не знал поначалу, что предпринять. Мелькнула даже мысль вернуться и соврать императору – беглецы, дескать, настигнуты, все понесли заслуженную кару…