Тролль-хищник приносит домой заднюю ножку молоденького эльфа. Детишки обступают его со всех сторон:

– Папа, папа, мы кушать хотим!

– Это эльфятина! – строго говорит тролль-хищник. – И она достанется самому храброму, самому веселому и самому славному троллю! А теперь скажите, детишки, кому она достанется?

Троллята, хором, очень печально:

– Тебе, папочка!

К собственному удивлению, Катя проснулась около восьми часов утра. И поняла, что прекрасно выспалась.

Проснулась – и очутилась в сонном царстве. Просторная Лейкина квартира была полнехонька. Кроме самой Лейки в ней обнаружились: «любименький Карлссончик», развалившийся на хозяйской кровати (быстро же неприхотливый тролль привык к роскоши), три задрыхших на полу гнома, Хищник, собственнически положивший лапу на красавчика Лу – вот интересно, этот откуда взялся? И на диванчике у телевизора (у Кати ёкнуло сердце) – Дима-Тэм!

Катя пару минут любовалась его чеканным профилем, потом вспомнила, что разгуливает в Лейкиной ночнушке (на три размера больше, чем надо), неумытая, непричесанная… Беззвучно пискнула и юркнула в ванную.

Через четверть часа она уже сидела на кухне, пила чай и пыталась восстановить в памяти вчерашний день – с того момента, как сестры Морриган под видом чая опоили ее какой-то дрянью. Катя в очередной раз дала себе зарок – никогда ничего не принимать из рук эльфов. Что было дальше – сказать трудно. Очнулась она в номере Лу… И очень элегантно оттуда сбежала. Тут Катя довольно улыбнулась: перехитрить эльфа – это круто. Пусть даже такого молодого бестолкового зазнайку, как Лу. До сестер, и даже до своего отца ему еще далеко, как бы он ни хвастался насчет того, что держал жизни ведьм в своих руках…

И тут Катины глаза вспыхнули – она вспомнила, что слова Лу об ожерельях: тут Майра, тут Лиадан… Трухлявые кости… Точно, кости! Кельтская статуя! С костями! Ну конечно!

Катя схватилась за мобильник…

– Нафаня!

– Уж сколько лет Нафаня… – проворчал недовольный голос. – Катерина, ты что ли? Чего звонишь в такую рань?

– Надо поговорить. Срочно!

– Срочно не выйдет, – было слышно, как Нафаня громко, от души, зевнул. – Срочно я в аэропорт еду. Панихидин через двадцать минут прикатит. Синяя «Газель», госномер эн триста одиннадцать писи, – повторил, явно чтобы не забыть. – Будем посылку встречать.

– А ты ему зачем? Тяжелое что-то?

– Не-а, ожерелье какое-то. Положено так, – Нафаня снова зевнул. – Прикинь, я документы вчера распечатывал, так это ожерелье на миллион долларов застраховано!

– А оно случайно не из того же источника, что и наша статуя? – вкрадчиво поинтересовалась Катя.

– Нет. Из английского, точнее, уэльского музея.

– Понятно, – пробормотала Катя. Какое, однако совпадение. Сестры Морриган – тоже из Уэльса. Вывод?

– И как скоро вы обернетесь?

– Самолет в десять. Накинь еще часа два. То есть в двенадцать звони.

– Ладно. Позвоню, – пообещала Катя.

На кухню вошла заспанная Лейка и сразу полезла в холодильник.

– С кем это ты треплешься? – спросила она невнятно, потому что пережевывала кусок сыра.

– С Нафаней. И доброе утро!

– Кому доброе, а кому всю эту ораву кормить, – проворчала Лейка. – Чаю мне налей.

Катя молча выполнила просьбу и отправилась в комнату – будить Карлссона.

Через двадцать минут тролль вытолкал недовольных голодных гномов за дверь. Задача им была поставлена простая: перехватить микроавтобус с заветным ожерельем по пути из аэропорта.

Спешки особой не было, и Катя подозревала, что Карлссон выгнал Двалина с родичами так быстро, чтобы не делиться с ними завтраком.

На кухне появился Лу, сопровождаемый Хищником. Без очков желтоглазый сид выглядел жутковато. И вид у него был, если можно так выразиться, не совсем свежий.

– Чаю? – предложила гостеприимная Лейка.

– Чаю… – пробормотал Лу. – Если можно – с молоком.

– Можно. А бутерброд с колбаской?

Рыжего красавчика передернуло. Катя его понимала: напротив разместился Хищник, всем своим видом демонстрируя: вот сейчас накроют на стол – и можно приступать к главному блюду.

Катя внезапно почувствовала легкое касание. Баньши. Явился, не запылился.

«Где ты пропадал, – подумала Катя, – когда был мне нужен?»

В сознании Кати возник знакомый образ: неподвижное озеро, осенний мистический лес… Долина Туманов, надо полагать.

Баньши беспокоился за Лу. С чего бы это? Ах да, сынок.

– Преемственность поколений, – пробормотала Катя. – Сначала папу съели, потом…

Лу по-русски не понимал, но своим эльфийским чутьем – догадался. И умоляюще посмотрел на Катю. Катя сделала непроницаемое лицо.

Ввалился Карлссон. Схватил пакет с молоком, поставленный перед Лу, выдул в два глотка, рыгнул, рявкнул:

– Чего расселся? Иди, работай! – и, Кате: – Дружок твой приболел. Этот обещал помочь. И поможет. Пошел, пища!

Хищник вытянул лапу и ущипнул Лу за ногу. Тот взвизгнул, подскочил и вылетел из кухни. Хищник – за ним.

Карлссон уселся на освободившееся место.

– Колбасы дай! Да не режь, целиком давай! – и впился.

– Карлссон… – с беспокойством проговорила Катя. – Что ты только что сказал?

– Про колбасу?

– Про Диму. То есть – про Тэма.

– А-а-а… Умертвие… У него, это, батарея садится. – И поглядел победно: во какие я теперь термины знаю!

– И что?

– Пока ничего. Спит. Потом – паралич. Затем гнить начнет. Как мертвяку и положено.

Карлссон схавал остаток колбасы и пошарил взглядом: что еще кинуть в топку? Увидел на полке халву…

– Да ты шутишь, – упавшим голосом проговорила Катя, чувствуя, как в груди разливается холод. – Что значит – гнить? Тэм же вчера нормальный был! И сейчас просто спит…

– А ты попробуй его разбудить, – предложил тролль.

– Кать, да не переживай! – вмешалась Лейка. – Ничего с ним не случится. Просто упадок сил. Карлссон же сказал: эльф пошел его лечить!

– Сиденок клялся: может помочь. Временно. Он постарается.

– Постарается? – с сомнением повторила Катя.

– Угу. У них теперь одинаковое время. Тот помрет, я этого Хищнику отдам. Да и сам не откажусь… – Людоедская ухмылка разделила пополам грубое лицо тролля.

В сознании Кати опять зашевелился баньши. Что-то хотел сообщить, но Катя не понимала.