— Будет через пару минут! — крикнул в ответ мужчина из полутемного коридора, выходящего в вестибюль. Похоже, кто-то подогнал ко входу в гостиницу две или три полицейские машины, чтобы те светили фарами в обесточенное здание.

— Расчистите им дорогу и вызовите еще несколько бригад! — рявкнула Мёрфи. Она сорвала с пояса рацию и продолжала сыпать распоряжениями.

Роулинз покосился на останки, на опаленные кислотой стены, на зияющие в гипсокартонной перегородке и потолке вмятины, более всего напоминавшие следы от чугунной бабы, которой ломают старые здания, и покачал головой.

— Что здесь, черт подери, произошло?

— Нехороший парень, — ответил я. — Я его сделал. Но недостаточно быстро.

Роулинз хмыкнул.

— Пойдемте. Нам лучше перебраться в вестибюль. Пока не наладят свет, там безопасней.

— Что произошло у вас? — поинтересовался я.

— Чертова свеча пыхнула мне прямо в лицо. Потом погас свет. На секунду мне казалось, что я ослеп.

Теперь уже хмыкнул я.

— Простите.

— Там были штатские с оружием. Эта воющая тварь ворвалась в темноте, и люди ударились в панику. Началась давка. Штатские открыли огонь, копы открыли огонь. У нас там один погибший и с десяток раненных не тем, так другим.

Мы добрались до вестибюля как раз тогда, когда начали прибывать новые наряды полиции и бригады «скорой помощи». Медики устроили импровизированный госпиталь в углу вестибюля, куда Мёрфи перенесла большую часть раненых. Самых тяжелых погрузили на машины и отправили в больницу в первые же минуты операции.

Поток команд замедлился и оборвался вовсе, когда Мёрфи остановилась у места, где орудовали санитары. Я подошел к ней. Мыш сунул башку ей под руку, но она лишь машинально потрепала его по загривку. Я проследил ее взгляд. Санитары хлопотали над Риком.

Грин сидел на стуле рядом. Он вытирал лицо полотенцем, но кровь все равно оставалась в морщинах, от чего лицо его казалось кровавой маской. Левой рукой он прижимал к виску другое полотенце.

Некоторое время Мёрфи молчала.

— Что твое заклятие? — спросила она наконец. — Сработало?

— Почти, — сказал я. — Одного упустил.

Она напряглась.

— И он еще...

— Нет. Я его замочил.

Она крепко сжала губы и закрыла глаза.

— Когда свеча вспыхнула и погасла, я нажала на кнопку пожарной тревоги. Хотела, чтобы все убрались из здания. Но кто-то сломал оповещение. Вместе с электричеством и аварийным освещением. Что-то проскочило мимо меня и налетело на Грина. Теперь я отвечаю за весь этот бардак.

— Что случилось с Риком?

Голос ее стал совсем бесстрастным.

— Ранен шальной пулей. Не знаю, насколько серьезно.

— С ним все будет в порядке, — заверил я. — Будь его жизнь в опасности, санитары уже забрали бы его отсюда с первой партией.

Мёрфи внимательно посмотрела на пару медиков, хлопотавших над Риком.

— Угу, — кивнула она. — С ним все будет в порядке. Все-все. — Она с видимым усилием заставила себя отвести взгляд отбывшего мужа. — Мне надо теперь поставить все это под контроль, пока не восстановится цепочка управления. С ранеными я вроде разобралась. Семьи оповестить надо... Господи... — Она тряхнула головой и стала смотреть, как Рика укладывают на носилки и катят к выходу. Голос ее звучал теперь почти виновато. — А потом начнутся вопросы, вопросы и тропический лес бумагомарания.

— Я все понимаю, Мёрф, — сказал я негромко. — Такая уж у тебя работа.

— Такая работа. — Она смотрела куда-то в пространство. Я буквально ощущал, как вибрирует в ней напряжение. Я не первый день знаком с Мёрфи и уже видел ее в таком состоянии — когда она с удовольствием рассыпалась бы на части, да только некогда. Мёрфи справлялась с таким куда лучше моего. На лице ее не читалось ничего, кроме спокойной уверенности. — Улажу здесь все, что смогу, и вернусь к тебе. Где-нибудь завтра.

— Обо мне не беспокойся, Мёрф, — сказал я. — И не казни себя слишком, ладно? Если бы ты послушалась Грина и не совалась в это дело, уже погибла бы куча народа.

— Куча народа уже погибла, — возразила она. — Что там наш нехороший парень?

Губы мои против воли сложились в волчьей ухмылке.

— Принимает нежданных гостей.

— Он останется жив после этого?

— Не думаю, — признался я без малейших угрызений совести. — Даже одна такая тварь, если нападет внезапно, могла бы одолеть меня. А уж три наверняка превратили бы в шницель.

Мёрфи вдруг покосилась в сторону двери. Там стояли, крутя головами, несколько типов в мятых костюмах. Мёрфи машинально оправила одежду.

— А побочный ущерб?

— Думаю, серьезного не будет. Я их выслежу и позабочусь об этом.

Мёрфи кивнула.

— Роулинз, — позвала она.

Пожилой коп выхаживал в нескольких ярдах от нас, старательно изображая отсутствие интереса к происходящему.

Она ткнула пальцем в мою сторону.

— Поработаете за меня нянькой?

— Обижаешь, — буркнул Роулинз. — Можно подумать, мне больше делать нечего.

— Уж потерпите, — сказала она ему и сама невольно улыбнулась. Потом крепко сжала меня за локоть (стравив этим, похоже, часть распиравшего ее изнутри давления), повернулась и пошла к продолжавшим вертеть шеи костюмам.

Роулинз задумчиво смотрел ей вслед.

— Вот стервоза — просто из чугуна отлитая, — произнес он, и в голосе его звучало неподдельное восхищение. — Литой чугун.

— Настоящий коп, — согласился я.

— С чугуном свои проблемы, — хмыкнул Роулинз. — Он хрупок. Ударь в нужную точку, и он рассыплется. — Он огляделся по сторонам и покачал головой. — Ох, некстати для нее все это.

— А? — не понял я.

— Управлению надо кого-нибудь за это распять. — объяснил Роулинз. — Они просто обязаны.

Я горько усмехнулся.

— В конце концов, она ведь спасла сегодня кучу жизней.

— Добрые дела не остаются безнаказанными, — согласился Роулинз.

Сидевший на стуле с окровавленным полотенцем в руках Грин заморгал, приглядываясь.

— Роулинз? — выпалил он. — Какого черта ты здесь делаешь? Я же тебя домой отослал! — Лицо его перекосилось от злости. — Чертов сукин сын! Это неподчинение приказу. Ты мне за это жопой ответишь...

Роулинз вздохнул:

— Видите, я же говорил.

Я поднял правую руку, растопырив три пальца, и покачал ею из стороны в сторону.

— Это не Роулинз.

Грин уставился на меня мутным взором. Помеха сбила его с мысли, а думать сейчас ему было ой как тяжело. Мне приходилось получать по башке — я имею в виду, в прямом смысле. Так вот — мозгу требуется некоторое время, чтобы он вновь начал справляться с работой, и любая мелкая помеха становится для него почти неодолимым препятствием, безнадежно путая остаток мыслей. Я повторил жест.