мимолетное замечание географа Бальби: «Остров, охваченный рифами, есть не что иное, как атолл, из лагуны которого подымается участок суши; устраните эту сушу, и останется настоящий атолл». Дарвин и «устраняет» эту сушу, опуская ее вместе с океанским дном. Постепенное неуклонное опускание океанского дна в районах, богатых рифами, -  геологическая основа теории Дарвина.

Вначале гористый остров, окруженный узкой полосой прибрежных рифов. Потом уже несколько погрузившийся остров, вокруг которого на прежнем окаймляющем рифе наросли новые слои полипов, и риф начинает уже напоминать крепостную стену. Он носит уже название барьерного, между ним и погрузившимся, уменьшившимся в размерах островом -  тихая лагуна, подобная кольцевому рву, прибежище рыбачьих лодок и кораблей. И последний этап: остров уже полностью «утонул», лишь прихотливые извивы по-прежнему нарастающего рифа очерчивают контуры некогда существовавшего острова. «Атоллы - это контуры затонувших островов»,-  так прямо и заключает Ч. Дарвин.

Теория рифов Дарвина «простотой и величием повергает в изумление каждого читателя». Это писал современник Дарвина, но и сейчас эти слова не устарели. Были попытки вернуться к додарвиновским теориям рифов, в том числе и к точке зрения Шамиссо. Материалы глубокого бурения, проведенного на атолле Эниветок, на Большом барьерном рифе Австралии, доказали правоту Дарвина. Тысячи метров непрерывных наслоений кораллового известняка, который может образовываться только на мелководье, показывают удивительную картину неуклонного и медленного опускания дна в течение миллионов лет, в течение всего кайнозоя.

Оценивая все попытки решить проблему рифов в обход теории Дарвина, один ученый уже в нашем веке говорил, что в каждой такой попытке явственно заметны следы «печального расщепления естествознания». Того самого расщепления, что в наши дни заходит все дальше по пути дробления науки. Геологи разных специальностей, биологи, тоже разных специальностей и школ, не смогли создать ничего нового в решении проблемы рифов, что превосходило бы универсальный эволюционистский метод Дарвина.

В истории самой науки тоже действуют как бы некие «эволюционные законы». Эволюционистские предчувствия были распространены и до Дарвина. И все же «Дарвина до Дарвина» не было и быть не могло. Если уж «расщепление естествознания» мешало исследователям понять истинную природу рифов даже после Дарвина, оно не могло не помешать Шамиссо, пытавшемуся решить проблему односторонне, с чисто биологических позиций. Справиться с задачей мог только гений Дарвина, простодушно принимающего природу такой как она, не знающая о нашей системе разделения ее по наукам, существует в действительности. О том, насколько это редкое свойство - такой открытый взгляд на природу вещей,-  свидетельствует хотя бы случай с Ляйелем, учителем Дарвина. В области геологии эволюционист до мозга костей, Ляйель даже после «Происхождения видов» долго еще держался взгляда, что ископаемые животные происходили не путем постепеннных изменений видов, а «вследствие неоднократных актов творения». Фактически он испугался биологических последствий собственного учения.

ГЛАВА 2

ВЫРУЧИТЬ МАМОНТА!

Мамонт попался

В яму,

В мамонте мяса

Немало,

Пусть он зверенок - мамонт,

Пусть он зовет

Маму.

Ты мясо нашел,

И значит,

Ты славный охотник,

Мальчик!

Ждет голодное

Племя,

Что же ты тянешь

Время,

У ямы и стоя

И сидя?

Мамонта, что ли, не видел?

Ломишь руками сильными

Ворох веток

Осиновых,

Кормишь рыжее чудо.

Что за причуды?

Откуда?

Ты мясо нашел:

А значит:

Ты только охотник, Мальчик!

Мамонт не плачет больше.

Чует, значит,- 

Не брошен!

Тянется к другу

Хобот,

Дышит на руку

Добрую.

Сильные рушат

Руки

Стены ловушки

Грубой.

Сыпят под тумбы -  ноги

Глину и ветки -

Много!

Мальчик с мохнатым зверем

шли по тропинкам древним...

Все в том краю медвежьем

Стало сложней и проще:

Стало охотником

Меньше,

Но человеком -

Больше!

Кайнозой-кайнофит

«Большое видится на расстояньи...» Тем не менее лучше всего мы знаем не архей и не мезозой, а нашу совсем «юную» эру. Кайнозой. Эпоху и суровую (чего стоит, к примеру, жесточайшее четвертичное оледенение, которое, тем не менее, породило удивительное явление - расцвет приполярного сообщества мохнатых зверей во главе с мамонтом) и щадящую (иначе сапиенсу не стать было тем, чем он стал). Хотим мы того или не хотим, о всей более ранней истории Земли мы судим и будем судить в огромной мере по кайнозою. Эпоха могучего горообразования, климатических сдвигов, вспышки новой жизни, жизни теплокровных, эпоха, породившая познающего себя и свои истоки человека.

Когда это началось? Конец древней жизни и начало новой для двух царств не одновременны. Известный наш ландшафтовед географ А.И. Перельман даже использовал особое имя для эры современного ландшафта: «кайнофит». Земля убралась цветами, как бы загодя готовясь к смене эпох и приветствуя ее за миллионы лет до наступления собственно кайнозоя. Это -  эра цветковых, то есть покрытосеменных растений, и началась она еще в первой половине мелового периода, когда эра господства монстров-динозавров, казалось, набирала самую силу.

И все же подлинно современный лик Земля обрела именно в кайнозое. Зародившиеся в мелу покрытосеменные - недоростки-травы захватили огромные пространства, до того, видимо, пустовавшие. Впервые появились на Земле совершенно необычные для прошлого, но типичные для настоящего географические зоны и ландшафты: настоящие саванны, прерии, степи, лесостепи, альпийские луга в горах.

С этого момента, считают многие палеогеографы, начинают свое летосчисление современные почвы - черноземы в степях, подзолистые почвы широколиственных лесов. Целые миры клещей, пауков, насекомых и микроорганизмов ринулись на новые тучные кормища, паразитируя, сотрудничая, приспосабливаясь и изменяясь под влиянием законов эволюции.

Вслед за этой летающей и ползающей мелочью все более уверенно на огромные просторы новых ландшафтов выходили млекопитающие, в мягкой листве новой растительности , все умножающиеся птицы расставались с грубыми манерами своих непосредственных предков, начисто вымерших динозавров, они переставали шипеть по-змеиному, в их клювах окончательно исчезали зубы -  наследство рептильных предков. Они учились клевать и «щебетать, за букашками летать».

За букашками...