не принимал участия ни в каких контрреволюционных организациях, в особенности со времени возвращения моего на Украину (в 1924 г.) и не думаю, чтобы среди лиц мне близких какие-либо контрреволюционные организации существовали. Между мною и этими лицами не было никаких совещаний, направленных против советской власти, на ее ослабление или дискредитирование.

Я был все время решительным противником интервенций или заграничных давлений на СССР в какой бы то ни было форме, и те люди, с которыми я поддерживал личные, близкие отношения – также. Со времени своего возвращения я не имел никаких политических сношений с заграницей, никому не давал политических поручений (в частности о поездках В. Мазурсина – кого он там видел, с кем говорил и т. д., я узнал только из показаний М-на, которые мне читал следователь, потому, что сношения у меня с М-ном были чисто личные, а не политические).

Никогда у меня не было с кем-либо разговоров об организации восстаний или об организации военных сил, вообще ни о каких действиях или выступлениях против советской власти. Если порой что-либо смущало или огорчало меня в практике ее, я не допускал и мысли о сопротивлении или противодействии, ввиду огромного значения ее задач, и уверен в том же относительно близких мне людей, с которыми я поддерживал близкие личные отношения.

Мои сношения с родными лицами в СССР и заграничными не имели никаких враждебных СССР целей, а исключительно научные и культурно-национальные интересы (научных исследований и изданий, развития украинской культуры), которые, по моему убеждению, соответствовали национальной программе и социалистическому строительству СССР.

Я не имел и по нынешний день не имею никакого представления об Украинской военной организации в пределах СССР, находясь за границей еще, я интересовался переходом на службу СССР гр. Коссака, как ученого специалиста, преданного задачам СССР, и позже поддерживал с ним личные отношения, но никогда не слышал от него враждебного СССР.

Все что я показывал о каких-либо попытках самостоятельной политической или культурной работы – моей лично и совместно с моими знакомыми, я показывал вынуждено и неверно, в вышеописанном убеждении, что от меня нужно покаяние в контрреволюционной деятельности независимо от того, вел я ее или нет, и это было причиною ареста моего и моих знакомых. Я прошу считать их недействительными – чтобы советская власть не находилась в заблуждении относительно действительного настроения украинских культурных работников, не предполагала измены или недоброжелательства там, где его не было, а было наоборот желание посильно служить социалистическому строительству СССР – специально на культурно-национальном участке»[365].

Черновик этого письма так и остался черновиком, сведений о том, что Грушевский позже послал отредактированный текст Сталину – нет. Не ведал академик и того, что Сталин прочел черновик его письма.

Так как следствие по «Трудовой Крестьянской партии» закончилось, необходимо было решить вопрос и в отношении филиала этой организации – т. н. «Украинского народного центра». В связи с этим, зампред ОГПУ И.А. Акулов попросил включить этот вопрос в повестку заседания Политбюро на 28 января, так как на предыдущем заседании он не был доложен, а в данном случае требовалось закрытое заседание[366]. Что решалось на этом закрытом заседании, можно только догадываться.

28 января 1932 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) рассматривались вопросы ОГПУ. И если по делу «Трудовой Крестьянской партии» предлагалось выше 8 лет не давать, то участников филиала «ТКП» на Украине «Украинский народный центр» предлагалось «судить как контрреволюционную организацию, выше 6 лет не давать, несколько человек, в том числе Грушевского, а также и коммунистов освободить от приговора»[367]. Таким образом, этим решением была поставлена точка в рассматриваемом деле.

После принятого решения Грушевский жил в Москве. В 1934 г. скоропостижно скончался в Кисловодске, где находился на лечении.

Необходимо отметить, что дело «Селянской партии» рассматривалось первоначально как филиал ЦК «Трудовой Крестьянской партии». Затем органы ГПУ Украины трансформировали его в «Украинский народный центр» под руководством академика М.С. Грушевского.

На примере сумской ячейки «Трудовой Крестьянской партии» рассмотрим, как проходило следствие по делу «ТКП» в других округах Украины.

9 апреля 1931 г. начальник Сумского оперативного сектора ГПУ УССР В.Я. Левоцкий утвердил обвинительный приговор по делу сумской ячейки «Трудовой Крестьянской партии», которая была раскрыта и ликвидирована на территории округа.

Ячейка ставила своей целью противостоять мероприятиям советской власти по реконструкции сельского хозяйства на социалистических началах планового крупного совхозного и колхозного строительства. Эти мероприятия проводились путем антисоветской агитации среди крестьянства, против успешного проведения в округе коллективизации. Каждый член организации, прикрываясь личиной советского агронома, проводил укрепление кулака на селе и совершенно не уделял никакого внимания колхозному сектору. Деятельностью контрреволюционной организации в округе руководила центральная группа «ТКП» в гор. Харькове в лице – Доленко, Короткова, Центиловича, Резникова, Маньковского и др.

Всего в сумской ячейке было 15 человек[368].

Арестованные, солидаризуясь по своим политическим взглядам со взглядами теоретиков неонародничества – Кондратьевым, Чаяновым и др., нашли возможным на практике применять свои взгляды, организовывавшись в Всеукраинское агрономическое общество, которое являлось зачатком «ТКП» на Украине. Установки, полученные Лазаренко от руководителей Всеукраинской контрреволюционной организации, сводились к тому, чтобы через объединение агрономов создавать ячейки «ТКП».

В ходе следствия было установлено, что с введением НЭПА в гор. Харькове группой агрономов, было организовано Всеукраинское агрономическое общество (ВАО). В 1922 г. одному из агрономов гор. Сумы – Лазоренко было поручено организовать отделение ВАО и использовать свое положение для работы в интересах мелкокапиталистических слоев населения. После двухмесячной подготовительной работы по вербовке членов ВАО состоялось собрание в помещении Общества семеноводства, которое легально оформило существование отделения. Состав организации насчитывал до 30 человек. Отделение ВАО объединило земельных и кооперативных агрономических работников.

Первоначально, по сведениям ОГПУ, ячейка ставила своей целью вредительство в сельском хозяйстве по отдельным отраслям. Эти акты должны были быть направлены к срыву мероприятий советской власти в области проведения землеустройства и коллективизации. Подобного рода установки получили члены ячейки. Так, на опытной станции Фомичевым была создана контрреволюционная вредительская ячейка.

Лазоренко были также завербованы агрономы, работающие в земотделе и ведавшие соответствующими отделами и отраслями сельского хозяйства: агроном по коллективизации Мартынов, агроном по луговодству Седлецкий, районный агроном Сумского района Белоусов, районный агроном Краснопольского района Сазонов, которым были даны соответствующие установки.

ВАО являлась организацией, которая подготавливала условия для перерождения диктатуры пролетариата на «демократический строй». С 1923 г. контрреволюционная организация стала углублять свою деятельность, однако в 1925 г. по установкам руководителей центральной группы ВАО как самостоятельная организация ликвидируется, но контрреволюционная деятельности не прекращается. Сумская ячейка, уже под названием «ТКП», получила установки об углублении