— Волков убит. Его сегодня ночью застрелили, —спокойно ответил Сизов.

— Что? — из генерала будто выпустили весь воздух.Он, задыхаясь, хватал воздух губами, настолько сильно подействовало на него этосообщение.

Потом сел.

— Как это убили?

— Как обычно убивают. Пулей в сердце, — разозлилсяСизов. — Ты в последнее время совсем жиром заплыл. Ничего не понимаешь.Хорошо еще майору позвонить успел.

— А если они все слышали? Спросят, куда делся Евсеев?Тут меня и прихлопнут.

— Ничего не слышали. Мы с Дранниковым вместе проВолкова и Евсеева узнали. Он тоже ничего не знал. А подключиться к телефонамнаших офицеров может только военная контрразведка или мы. Никакой КГБ в военныедела нос не смеет сунуть. Сейчас не тридцать седьмой.

— Ты меня не агитируй! — разозлилсягенерал. — Смотри, какой умный, ты еще мне историю КПСС расскажи. ГдеЕвсеев?

— Я не знаю. Он должен был поехать в Потсдам. А если тыбудешь так орать, Дранников и Макеев узнают про нас уже сегодня. Не кричи,соседи сейчас прибегут.

— К черту! — кричал генерал. — Зачем только яс тобой связался!

— А затем, что деньги от нас получаешь, чтобы животсвой большой набивать. Чтобы к девочкам ездить, чтобы дачу в Новгородскойобласти строить. И в Москве квартирку купить. Вот зачем.

— Ты и за мной следил? — злобно спросил Матвеев,но стал говорить гораздо тише.

— А ты как думаешь? Мы в ГРУ совсем дураки, да? Вигрушки играем? Это ты вор, обычный казнокрад, — разозлился окончательноСизов, — а я под идею деньги беру. Думаешь, они мне в карман идут?Думаешь, я деньги на юг переправил, чтобы спрятать? Шкуру свою спасаю? Дуракты, Матвеев. И всегда дураком был. Всех по себе меряешь. Пошел вон отсюда!

Матвеев встал. Надел фуражку с достоинством, поправилпальто.

— Где Евсеев? — спросил снова.

— Они его не найдут, — Сизов сел на стул и сталсмотреть в окно.

Матвеев постоял немного и, ничего не сказав, вышел изквартиры. Сизов остался один. Посмотрел на часы. До звонка Брандейса было ещесорок минут.

Он взял чистый лист бумаги. Написал слово «чех» и провелстрелку к другому слову — «Америка», а от этого слова к третьему-«Италия».Затем, уже от последнего слова, сделал еще одну стрелку и привел ее к первомуслову.

«Получается треугольник, — подумал он. — Для чегоим нужны мы?»

Потом аккуратно дописал слово «мы». Подумав немного, стерэто слово и написал «я». И провел две стрелки. Одну от итальянцев, другую кчехам. И только потом порвал бумагу на мелкие кусочки и, собрав их впепельницу, поджег. Он снова посмотрел на часы. Когда позвонит этот проклятыйчех? Осталось всего пятнадцать минут.

Именно в этот момент кто-то осторожно позвонил в дверь.Сизов вздрогнул. Потом, достав из кармана пистолет, проверил его и осторожноподошел к железной двери, встав с краю у глазка. За дверью был Ратмиров. Хозяинубрал оружие и открыл дверь, впуская своего помощника.

— Что с майором?

— Уже разговаривает на том свете с чертями, —ответил Ратмиров.

Сизов незаметно вздохнул. Хоть этот не подвел. Он прошел вкомнату.

Ратмиров последовал за ним.

— Можешь садиться, — махнул генерал. — Онничего не спрашивал?

— Боялся очень. Скулил все время. Готов был на все,лишь бы его не арестовали. Вы приняли правильное решение. Я думаю, он бы всерассказал, как только попал бы к ним в руки.

— Ладно, ладно, — прервал его генерал. «Эта дубинатоже решила иметь свое мнение. Нужно поставить его на место. Раз и навсегда».

— Если такой умный, — сказал генерал, — ненужно было стрелять в Праге без моего разрешения.

— Я не стрелял, — возразил Ратмиров. Голос звучалслишком спокойно. И такого профессионала, как Сизов, обмануть не сумел.

— Я же знаю твой почерк. Это ты стрелял в Праге. УмникВолков решил, что ты сумеешь подойти к Валентинову совсем близко, так как онзнал тебя в лицо. И ничего не должен был подозревать. Я думал, Валентиновауберут люди Волкова или сам полковник. Но вы на месте решили иначе.

Ратмиров молчал. На его каменном лице ничего не отражалось.

— Ты убил резидента КГБ полковника Валентинова. Оннаверняка тебя помнил и поэтому позволил подойти слишком близко.Правильно, — еще раз, уже утвердительно, повторил Сизов.

Ратмиров молча кивнул.

— Это тоже я тебе приказывал? — вздохнулСизов. — Жадный ты, Ратмиров. Сколько тебе за это дал Волков? Тысячумарок? Или две? Молчишь? Ну, молчи, молчи. Твое счастье, что расследованиеведут дураки, а то давно бы узнали о твоей командировке в Прагу.

— Волков сказал — так нужно. Среди его людей не былопрофессионалов.

— Поэтому он сейчас лежит в нашем морге. А ты покасидишь здесь, — зло напомнил генерал, — тоже мне, профессиональныйубийца нашелся. Киллер задрипанный. Только не хватает, чтобы ты без моеговедома стрелял в офицеров КГБ. Раньше я тебе говорить не хотел, думал,вернешься благополучно, тогда и скажу. С завтрашнего дня уйдешь в отпуск. Ичтобы целый месяц я тебя здесь не видел. Ты меня понял?

— Хорошо, — согласился Ратмиров. Он помнил проденьги, взятые у погибшего Евсеева.

Наконец прозвучал телефонный звонок. Сизов, взглянув начасы, быстро поднял трубку. Все было точно. Брандейс позвонил минута в минуту.

— Слушаю, — сказал генерал.

— Это я, — сказал Брандейс, — все в порядке.Бумаги у меня. Утром начнется перевод. Я приеду к вам в одиннадцать часов.

— До свидания! — Сизов положил трубку. С этим,кажется, тоже разобрались. Он посмотрел на Ратмирова.

— Ты еще здесь? Можешь ехать домой. И учти, завтраутром рапорт должен быть у меня на столе. Уедешь к себе в Киргизию. Ты ведь,кажется, оттуда родом?

И будешь Там сидеть весь отпуск, все время, до тех пор, покая тебя не позову.

Нашел кого слушать! Я тебя посылал в Прагу координироватьсвои действия с Волковым, а не бегать по его приказу с пистолетом за нашимирезидентами. — Видя, что Ратмиров никак не реагирует, он помолчал. —В хранилище охрану оставил? Там никаких неприятностей не будет?

— Ребята остались, — кивнул Ратмиров, ленивовставая, — все будет нормально.

— Ты подумай над моими словами, — жестко сказал напрощание Сизов, — и никогда больше самостоятельных действий непредпринимай. В нашем деле это опасно. Голову могут оторвать.

Ратмиров кивнул как-то неопределенно, то ли соглашаясь, толи прощаясь, и вышел. Сизов подумал, что помощник становится менее управляемыми слишком много знает.