– Я хотел упрочить положение нашей семьи, сделать нас богаче, чтобы даже сам король боялся нас, – к концу этой фразы, в его глазах зажегся безумный огонь.

– Вранье, все вранье! Ты хотел денег и земель! Ответь честно хотя бы себе что на самом деле, ты хотел ее, – и он ткнул пальцем в Натали, отчего девушка вздрогнула. Нейл чуть выступил вперед, загородив девушку собой. С другой стороны, то же самое сделала Давина. Молодые люди стояли плечом к плечу, а Натали пришлось встать на цыпочки выглядывая из-за их спин, чтобы хоть что-то увидеть.

– Ты хотел женить ее на мне, считая меня малахольным и думал, что будешь за меня исполнять обязанности мужа. Ты не смог получить ее мать и за это всю жизнь ненавидел Пьера, возненавидел саму Аврору и Натали тоже. До того дня, пока не увидел в девочке, как в зеркале отражение ее матери. Тогда ты захотел обладать ею и опять у тебя ничего не вышло. Ты думал, что я идиот и ничего не понимаю, но меня слишком устраивала моя жизнь. У меня было все, что я хотел, – сказал он с горечью, – а эти тупые придворные курицы мне никогда не нравились. Я просто хотел, чтобы ты дал мне жить так, как мне хотелось, а ты из-за этой своей страсти разрушил всю нашу жизнь!

– Что я разрушил, сынок? – с опаской спросил Генри.

– Знаешь ли ты, что король призывает тебя к себе?

– Нет, я не знал этого.

– И призывает, – продолжил Эдвин, проигнорировав реплику отца, – в связи с тем, что ему известно о твоей армии, что ты нарушил его приказ и что пошел войной на шотландский клан.

Генри побледнел. Казалось, что вся кровь отлила от его лица и шеи, глаза запали, будто он давно не спал и не ел. Но это был страх, такой страх, запах которого можно было уловить в воздухе. Генри понимал, чем ему это грозит – это было обвинение в измене. И казнь, публичная, жестокая, кровавая, а перед ней пытки. Сын был прав, у них могут отобрать, как у изменников все имущество, просто выкинуть на улицу тех, кого не казнят. Даже в кошмарном сне он не мог себе такого представить, в голове у него помутилось, горло пересохло, а перед глазами замерцали черные точки – разорение, нищета, смерть. Страшнее этого ничего нельзя было представить себе. Он начал оседать на землю, и Эдвин поддержал его, чуть слышно прошептав ему в ухо.

– Еще не все потеряно, со мной пришла армия, они только ждут нашего сигнала. Здесь скоро начнется кровавая бойня, они перережут всех, и мы сможем все что угодно сделать с этой дикарской подстилкой, ее отродьем и тем, кого она называет мужем.

Генри посмотрел на сына и не узнал его, лицо перекосило от ненависти и злости, а глаза пылали огнем – страшным, черным, безумным.

– Что ты такое говоришь? – Снова он не мог поверить, что это его сын, безвольный и бесхребетный.

– Вот о чем отец, – и он выхватил меч и бросился на Йена, оказавшегося, в опасной близости.

Зазвенела сталь, Эдвин не ожидал, что шотландец так быстро сможет отразить его нападение. Но Йен был готов к любой подлости с их стороны, а годы тренировок сделали свое дело, мощное тело горца возвышалось над тщедушным англичанином. Но он не сдавался, подав какой-то почти неуловимый знак, его люди затрубили сигнал атаки и бросились на помощь своему господину. Большую охрану в замок не пустили и с Эдвином было не больше шести человек. Нейл оттолкнул девушек к двери в замок и на бегу выхватив меч, ринулся в бой. Как только раздались первые удары мечей и топоров, из замка выбежала стража, сильно превосходящая численностью противника. С боевым кличем они бросились в атаку, блестящее оружие недолго отражало скупые лучи зимнего солнца, очень скоро оно обагрилось кровью. Стоны и лязг мечей смешались в жуткую какофонию, снег под ногами мужчин стал красным, а земля напилась горячей крови. Давина подавила желание присоединиться к жениху, схватив за руку стоящую рядом девушку она поволокла ее в дом и заперла тяжелые дубовые двери на засов.

– Пойдем наверх, оттуда будет видно сражение, – сказала она, но взглянув на совершенно белое лицо Натали, добавила, – если хочешь.

Та подняла на нее полные ужаса глаза и только кивнула, видимо не доверяя своему голосу. Девушки поднялись по лестнице в башню и припали к окну, за которым разворачивалось кровавое сражение. Натали начала искать глазами мужа и увидела его, стоящего над телом Эдвина. Тяжело дыша, молодой человек был еще жив и пытался отползти от неминуемой смерти. Йен будто почувствовал, что жена на него смотрит и поднял глаза на башню. В этом взгляде была ярость и усталость, злость на врага и понимание, что если он сейчас этого врага отпустит, то ничего не кончится. Они так и будут пытаться отнять его семью, его любовь, а за это он будет бороться до последнего вздоха. За сохранение своей семьи он будет убивать. Он перевел тяжелый взгляд на стоящую рядом с женой сестру, и та поняла его желание. Одним рывком она развернула к себе Натали и прижала к груди, а в этот момент Йен в последний раз опустил топор. Натали поняла, что случилось ужасное по крику, звериному вою отца, потерявшего сына. Генри не любил своего сына, считал даже его недостойным себя, до сегодняшнего дня. Только сейчас он обрел истинное наследие своего рода и потерял в тот же день, это было больше, чем он мог выдержать. Генри Чатерс сидел на мокрой земле и ухватившись руками за волосы раскачивался из стороны в сторону и выл. Когда кончились его силы, он начал тихо то ли поскуливать, то ли похныкивать, извергая из себя эти жалобные звуки.

Натали попыталась отодвинуться от груди Давины и сделать глубокий вдох, но девушка ее слишком сильно держала.

– Мне нечем дышать, – прохрипела она.

– Ой, прости, – спохватилась та и ослабила хватку, – я просто не хочу, чтобы ты на это смотрела.

– Все уже закончилось?

– Здесь да, – ответила девушка.

– А где не закончилось?

– На поле, этот мальчик привел с собой воинов, – объяснила Давина и Натали вспомнила, как об этом говорил Нейл.

– Значит, схватка еще идет и неизвестно, кто победит, – в голосе начали слышаться истеричные нотки.

– Известно, мы. Эти англичане в своих доспехах даже меч занести не успевают, они их тормозят, вместо того, чтобы защищать, так что не бойся. Просто король получит еще один подарок, – задумчиво проговорила она.

– Какой подарок?

– Твоего бывшего родственника.

– А почему бывшего, – удивилась она, – его тоже убили?

– Нет, но я бы на твоем месте отреклась от него сию же секунду.

– Если я правильно понимаю, – начала Натали, – то Генрих обвинит его в измене и казнит как предателя, так что мне можно не тратить слова зря. Здесь мой дом и здесь меня любят, а мне большего и не надо. Но я хочу знать, как там Йен.

– С ним все хорошо. Если хочешь, мы можем спуститься вниз, двери, наверное, уже окрыли и можно поприветствовать мужчин, они пришли с победой.

Так они и сделали, но Давина проследила, чтобы Натали случайно не выбежала во двор, пока не убрали окровавленные тела. Отрубленные руки еще сжимали мечи, кровь еще струилась из ран, обнажавших белые кости. У некоторых лица представляли собой кровавое месиво, у других отсутствовали куски плоти, разбросанной неподалеку. Пока двор не приведут в порядок, Натали туда пускать не следовало. Давине не хотелось, чтобы Натали сейчас видела мужа в свежей еще крови, только собирающейся стать темной коркой на его лице и руках. Оставив сестру не попечение Мод, которая уже ворковала вокруг Натали, Давина выскочила во двор. Первым делом она взглядом отыскала Нейла и убедившись, что с ним все в порядке, пошла к брату.