— Да? Спеть песню с Наталией? Ну, не знаю даже. А зачем?

— Мы прочитали статью, что вы записываете альбом, и Наташа тоже пишет альбом. Может быть, вам двоим объединить свои песни в совместный альбом либо добавить в свои альбомы по дуэтной песне. Это будет отличный пиар-повод для вас обеих, если вы, конечно, собираетесь раскручиваться как поп-певица. Вы же прежде никогда не были, насколько я понимаю, с концертами на поп-сцене, вы же всю жизнь классику поете.

— Да, — ответила она.

И директор продолжил:

— Это же ваш первый танцевальный альбом?

— Да, — тихо произнесла она.

— Мы же не предлагаем вам ничего плохого, подумайте, — с надеждой сказал он.

— Да, я должна подумать. Дайте мне два-три дня и перезвоните.

Через три дня он ей перезванивает:

— Здравствуйте, это снова директор Гулькиной. Ну что, подумали?

— Вы знаете, в принципе интересно, только нам ведь не дадут работать как «Мираж», — сказала Маргарита.

— А мы и не будем работать как «Мираж». Зачем? Никто об этом и не говорит. Просто запишете дуэтную песню. Если это людям станет интересно, история сама потянется, если неинтересно, она пройдет незамеченной. Это шоу-бизнес!

— Я согласна, — решилась наконец та, — давайте встречаться, но только там, где я скажу.

Маргарита назначила встречу в чайхане в центре Москвы. Мы туда приехали вместе с Алексеем и Костей Сергеевым. Я не так давно вышла замуж и вся цвела: была на шпильках, в розовой кофточке, гораздо худее, чем сейчас. Встретившись с Ритой, мы пожали друг другу руки и, заказав чай и восточные сладости, сидели и очень мило побеседовали, все было с улыбкой, открыто. Искренне на тот момент. Мы сразу перешли на «ты».

Я стала объяснять ей свою точку зрения по поводу нашего знакомства и совместной песни:

— Мы не будем объявлять себя группой «Мираж», нам это не нужно, ты не переживай! Давай для начала просто пообщаемся, познакомимся поближе, ты покажешь мне свой репертуар, что ты записала нового, я покажу, над каким альбомом работаю я. Вместе подумаем, что делать дальше. Может, вдвоем будет проще пробить стену шоу-биза?

— Да, это интересно, — согласилась она, — но тему «Миража» закрываем точно, потому что тогда нам вообще не дадут работать!

Я с ней полностью была согласна.

На следующий день мы снова с ней встретились, но уже у меня в репетиционном зале, где я вела кружок. Мы приехали туда, когда там был выходной, потому что с детьми я продолжала заниматься очень плотно. Она привезла свои записи, я — свои, и мы целый день, как старинные подруги, провели за разговорами и воспоминаниями. Маргарита вспоминала, как она начинала записывать первый альбом и как композитор Андрей Литягин рассчитался с ней старым «Запорожцем», а за второй альбом уже дал каких-то денег. Она сокрушалась, как девочки не стеснялись петь: «Таня Овсиенко вообще везде светилась на телеэкране и даже на “Песню года” вышла под мою фонограмму. Я сижу возле телевизора, смотрю и думаю: “Боже мой, как же ей не стыдно!” Я бы так никогда не смогла!»

Я рассказала Рите, как плотно и много мы гастролировали в те годы и, чтобы не снимать меня с этого конвейера, ее и попросили записать весь второй альбом. И так же я рассказала ей, почему вообще ушла из «Миража». Мы слушали новые песни друг друга и болтали обо всем с большим интересом.

Я для себя узнала много нового. Мы с ней быстро нашли общий язык, наверное потому, что нас объединяло прошлое и, конечно, каждая из нас хотела просто петь на сцене и зарабатывать деньги. Маргарита была выше меня на целую голову и носила в то время короткую стрижку, ко всему прочему, она была достаточно плотная. Вид у нее был далеко не сценический. Я подумала, что если она займется своей фигурой (фитнес, бассейн, диета), то сможет похудеть; оденем ее, накрасим, и все будет нормально.

После этой встречи мы стали постоянно созваниваться и думать, что нам делать дальше. Как-то раз я ей сказала:

— А помнишь, я тебе показывала при встрече песню со словами «Просто мираж»? Давай ее попробуем все же записать и посмотрим, что из этого выйдет.

Рита не возражала. Причем, как я уже рассказывала, текст этой песни был совершенно другой. Она была свадебная, и я переписала слова. Маргарита ничего не оспаривала и прислушивалась ко всему, что я говорила. Правда, было кое-что, о чем она мне сразу сказала:

— Наташа, у меня совсем нет денег, я уже четыре года сижу без работы. Меня уволили из Большого театра, и у меня нет средств на раскрутку. Если ты готова за все это браться сама, берись, но я тебе не помощник.

Я, к тому времени уже посоветовавшись и с директором, и с мужем, приняла решение, что займусь всем этим сама. Да и, если честно, жалко мне ее стало. Есть у меня такая черта характера — всех вокруг себя жалеть и всем помогать. И я ответила:

— Я готова во все это вкладываться, но я, естественно, тоже не Рокфеллер. Будем решать проблемы по мере их появления.

— А как мы будем работать? — спросила она.

— Смотря что ты имеешь в виду, поясни.

— Когда я работала в театре, то у нас было так: пришла, села в кресло, мне сделали прическу, макияж, я расставила руки, на меня надели платье.

— Нет, у нас совершенно все по-другому, — засмеялась я. — Ты сама себе делаешь прическу, макияж, надеваешь платье и все остальное. А главное, все это в бешеном темпе, переезжая из одного города в другой. Обычно бывало именно так.

— Ну ясно, — ответила Рита. — Но надеюсь, мы хоть будем беречь себя; на стадионах и в разных там Дворцах спорта, в которых я никогда прежде не выступала, мы под фонограмму будем петь?

— Никакой фонограммы у нас с тобой не будет! — возмутилась я. — Это главное мое условие, петь будем исключительно вживую!

— А почему так? — поинтересовалась моя новоиспеченная коллега.

— Потому что фонограмма, под которую пели многие артистки в «Мираже», наложила очень нехороший отпечаток на всех без исключения. Надо избавиться от этого, чтобы всех не гребли под одну гребенку. Мы с тобой будем петь только живьем!

— А ветер, а дождь, а снег? — спросила она.

— Не сахарная, не растаешь, — улыбнулась я. Но Рита не унималась:

— Да что у вас, эстрадников, — это разве работа? Фигня, пой себе в микрофон не напрягаясь, он все сам за тебя сделает.