Во тьме тысячи людей поднялись на борт и отплыли от берега. Им предстояло миновать суровый мыс и гряду одиноких холмов, окаймляющих северные подходы к Кизику. Ночью пошел дождь, сначала легкий, весенний, потом ливень, прижимающий моряков и гоплитов к палубе. Они-то, должно быть, ругались про себя, но для стратегов такая погода была просто везением. Дождь и туман набросят на их корабли маску-невидимку, а часовые на берегу попрячутся в убежище. Не говоря уж о том, что шум дождя заглушает удары весел по воде, которые в спокойную ночь слышны на много сотен метров вокруг.

Повинуясь командам впередсмотрящих, рулевые держали курс вдоль берега до крутого изгиба у Артаки. Здесь стратеги высадили большинство гоплитов во главе с Хереем, которым было предписано перейти через сбегающие в этом месте к морю холмы и двинуться на север. Их задача – отвлекающий маневр, когда главные силы флота начнут бой в гавани. При слабом свете занимающегося дня гоплиты стали карабкаться по влажному лесистому склону.

Триеры снова двинулись в путь, на сей раз не так резво. Вскоре впереди показались очертания скалистого, треугольной формы островка Полидор, широкого в основании и сужающегося к вершине. Здесь афиняне разделились. Фрасибул и Ферамен остались позади, укрыв свои корабли за основанием островка – в точности как у Гомера, где укрытием греческим судам послужил остров Тенедос близ Трои. Алкивиад же с остатками эскадры пошел вперед – этим двадцати судам авангарда предстоит сыграть роль «троянского коня». Его задача состоит в том, чтобы увести ничего не подозревающих спартанцев как можно дальше от Кизика. Тем временем Фрасибул и Ферамен атакуют бухту, а Херей со своими гоплитами пойдет на штурм городских ворот. Туда, быть может, даже удастся подоспеть Алкивиаду, чтобы таким образом лишить превосходящий силами, но приведенный в замешательство спартанский флот его базы. Таков был достаточно скромный и, судя по всему, действенный план на ближайшие сутки. Но поскольку в осуществлении его участвовал Алкивиад, что-нибудь да должно было пойти не так, как задумано.

Пока он вел свой передовой отряд по узкому проливу, отделяющему остров от ближайшего берега, дождь прекратился и небо посветлело. И при первых лучах поднимающегося солнца Алкивиаду стало ясно, что, на удачу, Миндар уже сам сделал для него полдела. Не подозревая о появлении афинян, спартанцы вышли из бухты. Это было очередное занятие, что ни день их флот отрабатывал различные маневры. Во главе его стояли люди известные: сиракузцами командовал адмирал Гермократ, злой гений Никия и всех афинских экспедиционных сил в Сицилии; уроженцами города Фурии в южной Италии – спортсмен-олимпионик по имени Дорий. Фарнабаз со своими всадниками все еще стоял на зимних квартирах, по ту сторону гряды холмов, однако наемники сатрапа занимали позиции на высотах, господствующих над заливом. Слева от Алкивиада оставался сам Кизик – цель, ради которой и было затеяно все это предприятие.

Алкивиад в своих действиях, направленных на то, чтобы выманить спартанцев из Кизика, следовал заветам своего старого наставника Формиона: «Прикинься слабым, пусть противник будет уверен, что без труда справится с тобой. Нападай беспорядочно, пусть противник считает, что силы твои невелики». Алкивиад медленно продвигался вперед, пока его не заметили вражеские наблюдатели, и суда спартанцев, оставив тренировочные занятия, пошли наперерез. Тогда он приказал рулевым развернуться носом на север, в сторону открытого моря. Противник бросился вдогонку, и вскоре весь флот Миндара вытянулся следом за афинянами, утрачивая постепенно правильный порядок построения, ведь триеры шли с разной скоростью, и самые быстроходные отрывались от остальных. Стоило погоне повернуть у острова Полидор на запад, как на арене показались корабли Фрасибула и Ферамена. Короткий рывок к середине залива, и они отрезали Миндару пути отхода. Увидев, что в дело вступили его товарищи, Алкивиад подал сигнал к атаке. Все двадцать триер совершили крутой поворот, и их тараны оказались нацелены прямо на противника. Каждая триера выбрала собственную мишень, и вся афинская эскадра ринулась вперед.

Неожиданный маневр Алкивиада и появление основных сил афинского флота застали незадачливых спартанцев врасплох. С потерей Кизика Миндар мог бы примириться уже сейчас, но у него еще оставалась возможность сохранить флот. Путь в гавань был отрезан, но была небольшая береговая полоса, где расположились наемники. Если удастся добраться туда, ситуация зайдет в тупик: спартанцы укрепятся на берегу, а афиняне не рискнут оставить свои корабли. Их стихия не суша, а море. В осенних боях на Киноссеме и Абидосе спартанцы потерпели поражение на воде, но легко справились с противником на берегу.

Афиняне по пятам преследовали уходивших на юго-восточную сторону залива спартанцев, их передовые суда вот-вот готовы были настичь и протаранить арьергард противника. И все же большинству спартанских кораблей удалось достичь берега. Тут бы Алкивиаду прекратить продвижение и вернуться назад, где посреди залива его поджидали готовые к наступлению на Кизик Фрасибул и Ферамен.

Но перспектива еще одной неокончательной победы вдруг показалась Алкивиаду не особенно привлекательной, более того, отталкивающей. Его люди уже готовы были забросить абордажные крюки на вражеские корабли и захватить их как военную добычу. Спартанцы и их союзники во главе с Миндаром отчаянно отбивались. По правую руку от Алкивиада, в стороне от месива триер, едва не садящихся на мель, лежала ровная береговая полоса. Забыв обо всем, Алкивиад бросил самые быстроходные из своих судов на берег, западнее того места, где базировался спартанский флот. При всех своих недостатках, он отличался необыкновенной храбростью, которая не изменила ему и сейчас. Едва триера, на которой он шел, приблизилась к берегу, как Алкивиад в полном военном облачении перемахнул через борт и спрыгнул на землю – в точности как Ахилл под Троей.

За ним последовали моряки и лучники. С двадцати триер их было менее трехсот, и стоит людям Миндара сойти на берег, они окажутся в тройном меньшинстве. Зато афинян возглавляет стратег, маниакально одержимый жаждой сражения, и это чувство быстро передалось всем окружающим. Занятая ими позиция слева ограничивалась корпусами вытащенных на берег кораблей, справа – склонами холмов. Вновь пораженный действиями противника, Миндар стянул своих людей воедино и приготовился отбить эту безумную атаку на свой фланг.

Остающийся на своем флагманском судне Фрасибул понял, что морской бой переходит в сухопутный. Увидел он и наемников Фарнабаза – те выходили из-за крепостных стен и стремительно направлялись к месту сражения. Стоит заколебаться, промедлить – и Алкивиад вместе со своими людьми будет разбит просто потому, что их гораздо меньше. Что ж, план планом, а нападение на Кизик придется отложить. Фрасибула всегда и везде узнавали по его громоподобному рыку. Вот и теперь, хоть и не близко от него располагался Ферамен, он прокричал, чтобы тот шел за Хереем и его гоплитами, расположившимися в северной части города. А потом придется переправить их через залив.

Сам же Фрасибул тем временем с оставшейся половиной экипажей направился к берегу. В сложившейся ситуации у него оставались считанные минуты на то, чтобы составить план спасения Алкивиада. Решив, что лучше всего будет попытаться расчленить противника, Фрасибул стремительно двинулся к востоку от того места, где остановились и свои, и вражеские суда, напротив той площадки, где сошлись в рукопашной люди Алкивиада и Миндара. Последние были слишком поглощены боем, чтобы воспрепятствовать высадке экипажей Фрасибула, и когда Миндару стало об этом известно, он направил против них отдельные части из числа союзнических отрядов, а также персидских наемников. Завязалась еще одна схватка. Поначалу бой складывался в пользу Фрасибула, но затем ему пришлось перейти к обороне. Все же дрались его люди упорно, и потери с обеих сторон были тяжелыми.