Команда была подкреплена взмахом «кольта», и Хантли с Бейтсом разделись до белья. Стефани подумала, что они выглядят довольно смешно, когда в линялых красных кальсонах переминаются с ноги на ногу, как фламинго. С какой стати мужчины надевают такие вещи в жару? Она покачала головой.

— Что я буду с ними делать? — спросила она, держа на весу брюки и сапоги.

— Выбей из них блох и примерь. Наверное, штаны Хантли больше подойдут. Бейтс слишком толстый.

— Эй! Я не толстый…

— Черт возьми, ты похож на пляжный мяч, Бейтс. Теперь встань спиной к своему приятелю. — Райан сунул Стефани веревку. — Свяжи их, Принцесса. Когда они высвободятся, мы будет за десять миль отсюда.

— Почему ты думаешь, что они высвободятся? — спросила она, обвязывая кисти рук мужчин. — А если нет?

— Я уже имел дело с твоими узлами, помнишь? Высвободятся.

Стефани бросила на него сердитый взгляд, но спорить не стала. Под наблюдением Райана она затянула веревки и завязала двойным узлом. Когда она закончила, он взял лошадей, своих и Хантли с Бейтсом, вскочил на коня, жестом приказал Стефани влезть на ее лошадь и дал ей в руки уздечку одного их лишних коней. Он обернулся и с усмешкой посмотрел на искаженные ужасом два лица:

— Я забираю ваших лошадей, мальчики, но вы найдете их на развилке. Не натопчите мозолей!

Райан пустил лошадь рысью, оглянулся на Стефани и со вздохом отметил, что ноги закрыты брюками.

— Довольна, Принцесса? Она улыбнулась:

— Да. Но я выстираю их в первом же ручье! Райан с сожалением потряс головой и сказал:

— Я рад, что ты довольна, но какой прекрасный вид ты испортила!

Стефани сморщила носик:

— Переживешь.

Райан хотел бы быть в этом уверен так же, как она. Стефани Эшворт была занозой в боку, его работой, его будущим золотом, но черт его возьми, если он видел вещи в перспективе. Каждый раз, когда он думал, что правильно выстроил приоритеты, Стефани разбивала их. Он подозревал, что она делает это нарочно, что она как-то узнала его уязвимые точки и играет на них. Как иначе можно объяснить то, что он влюбился в нее?

Стефани сняла с ветки дерева чистые высохшие брюки и с довольной улыбкой сказала:

— Так они выглядят гораздо лучше, правда? И пахнут лучше, и нет этих мелких тварей. — Она оглядела озеро и вздохнула. — Я бы осталась здесь на несколько дней.

— Тут тебе не усадьба, Принцесса. Мы слишком близко к цели, чтобы тратить время зря. Завтра утром выезжаем.

Райан снова прислонился к стволу хлопкового дерева, которое росло здесь, наверное, с Рождества Христова, и закинул руки за голову. Велико было искушение остаться. Дни жизни со Стефани были сочтены: как только они найдут Джулиана, его услуги больше не потребуются. Даже себе он не хотел признаться в том, что ему будет ее не хватать. Черт!

— Райан, — говорила Стефани, — где мы? Эти старые развалины так и зовут их исследовать. Я никак не ожидала встретить такое очаровательное озеро посреди пустыни.

— Видимо, в этом причина наличия развалин. Древние индейские племена были так же приятно удивлены, как и ты. Они даже прокопали целую милю ирригационных канав, чтобы поливать свои посевы из этого колодца. Неподалеку находится Бивер-Крик, там я тоже натыкался на развалины, перед которыми бледнеют нью-йоркские здания.

— Как бы я хотела на них посмотреть! Интересно, у отца нашлось время их исследовать?

— Спросишь, когда мы его найдем. Если мы сейчас отправимся на них смотреть, то упустим Джулиана. — Райан переменил позу — лег на бок, чтобы смотреть на Стефани. Он бы предпочел, чтобы она всегда была так одета, вернее, полуодета — в одной его рубашке. Рубашка была ей велика, рукава болтались, подол доходил до колен. Он с сожалением вздохнул, что ее одежда так быстро высохла, и заставил себя вернуться к разговору. — Если хочешь, мы проедем мимо тех развалин, но думаю, нам нельзя останавливаться.

— Ты прав, — согласилась она, — может, посмотрю в другой раз. — Она надела брюки, отобранные у Хантли, стараясь не смотреть на Райана. Она хотела спросить, что будет после того, как они найдут отца, останется ли он с ними или просто возьмет заработанные деньги и уйдет, но боялась услышать ответ. Мысль, что она никогда больше не увидит Райана, была нестерпима, хотя логика и осторожность говорили ей другое. «С каких это пор я стала осторожничать?» — спорила Стефани сама с собой.

Вместо вопроса, который был для нее так важен, Стефани задала другой:

— Райан, что это за птицы? Вон те, серо-голубые? Посмотри, как смешно они взлетают — сначала довольно долго бегут по воде.

— Это лысухи. — Райан даже не повернул головы в их сторону. Он продолжал смотреть на Стефани, присевшую неподалеку от него. К этому времени он уже научился различать ее настроение и видел, что сейчас у нее на уме что-то другое.

— Лысухи? У нас дома есть похожие птицы, называются коростель. Отец охотился на них, когда я была еще ребенком. Теперь он предпочитает игры покрупнее, охоту на тигров и львов. У него в кабинете даже висит голова водяного бизона. Знаешь, какие у него рога! Размахом…

— Стефани!

Напряженный голос насторожил Стефани, она взглянула на Райана широко открытыми глазами. Она боялась. Не Райана, нет, а своей реакции на него и бурных чувств. Она не может позволить ему снова ранить ее! Однажды она уже доверилась ему, правда? И что из этого вышло?

Райан выжидательно смотрел, и Стефани разразилась пустопорожней болтовней, она говорила первое, что приходило в голову, как глуповатая школьница:

— В Аризоне нет водяных бизонов, верно? Я знаю, что есть лиса, рысь, зайцы, длиннорогие бараны, но встречала только змей, скорпионов и этих беспокойных койотов. Ах да, был еще белый медведь, который занял избушку…

Ее голос затих, когда она вспомнила, что последовало за обнаружением белого медведя в той избушке. Она видела, что Райан подумал о том же. Он сел и протянул руку, дотронулся до ее щеки. Его теплые пальцы спустились к задрожавшим губам. Стефани посмотрела ему в глаза.

— Я часто вспоминаю ту ночь в избушке, — тихо сказал он. — И ночи в пещере, после того как мы сбежали из Уиллоу-Крик. Эти ночи навсегда останутся особенными. Не старайся о них забыть, Стефани. И не забывай обо мне после того, как мы найдем твоего отца. — Она издала легкий протестующий возглас, и, чтобы скрыть свой порыв искренности, он закончил легким тоном: — Я тебя не забуду, Принцесса, да и как забыть? Еще ни одна женщина не приносила мне столько неприятностей…

— Райан, — выпалила она и схватила его руку, — пожалуйста, не надо! Я… я… это и так достаточно тяжело…

— Достаточно тяжело что? Забыть меня? Когда ты вернешься в Нью-Йорк, у тебя не будет таких неприятностей…

— О, ты не понимаешь, — раздраженно сказала она. — Я для тебя только эпизод среди прочих, а ты для меня… значишь больше. За те несколько недель, что я провела с тобой, я обнаружила, что вещи, которые раньше были для меня важны, теперь ничего не значат. Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать? Райан глубоко вздохнул: