– По-моему, ты нарочно меня избегаешь, – сказала Лира, глядя ему в глаза.

– Неправда. Моя работа не так проста, как кажется на первый взгляд, – сурово ответил он.

– Конечно.

Мор вдохнул.

– Это твои цветы так пахнут? – Он хотел продолжить, сказать, что запах слишком крепкий, навязчивый, но не смог соврать. На самом деле цветы пахли восхитительно.

Лира улыбнулась.

– Я хотела спросить, что еще, кроме работы, мешает нам видеться. Раньше мы общались целыми днями, а теперь совсем не разговариваем.

– Ну… – замялся Мор, – мать говорит, ты и Собак…

Он замолчал.

Лира понимающе кивнула.

– Поэтому ты меня избегаешь?

Она знает, что я люблю ее, подумал Мор. Ему стало очень легко, только почему-то сильно закружилась голова.

– Даже если мы с твоим братом поженимся, я не отниму его у тебя. Он всегда будет твоей семьей.

Нет, не знает.

– Моя мать считает, – сказал Мор, собравшись с духом, – что ты мудра не по годам и всегда говоришь начистоту.

– Мне очень приятно, – сказала Лира, зардевшись.

– Ты действительно всегда говоришь начистоту, но порой мне кажется, что ты тупая гиена.

Девушка задохнулась, чуть не плача от обиды. Мор отвернулся, сам не понимая, почему сорвался.

– Ладно, – глотая слезы, сказала Лира. – Я не хотела говорить… но, видимо, придется. Ты хочешь со мной поссориться, потому что мы с твоим братом любим друг друга. Ты не понимаешь, что твой брат однажды заведет семью, и вместо того, чтобы за него порадоваться, ты меня оскорбляешь. Гадкий, завистливый мальчишка!

Мор раздосадованно глядел ей вслед. «Никакой я не мальчишка!» – едва не закричал он.

Если бы только он был мужчиной!.. Увы, он всего лишь мальчишка. Мальчишка-рогонос.

* * *

Сайлекс молча присел у костра Бракха и протянул ему зажаренное оленье сердце, разрубленное на куски, – символ крепкой мужской дружбы.

– Ты нехорошо поступил, Бракх, – промолвил Сайлекс.

– Сам знаю, – огорченно вздохнул Бракх.

– Ты женатый человек. Люди, как волки, хранят друг другу верность, – продолжал Сайлекс. – Когда в племени не хватало мужчин, я поощрял многоженство, чтобы племя росло. Мой план сработал: родилось много детей. Однако те из нас, что обзавелись семьей, не должны предаваться блуду.

– Не секрет, что вы с Ови спите раздельно. Скажи, разве тебе не бывает одиноко по ночам?

Сайлекс тоскливо вздохнул.

– Иногда мне страшно недостает Фиа, – признался он. – Во всех отношениях. И все-таки я не должен нарушать брачную клятву.

– У тебя до сих пор нет своих детей. Ови отказывает тебе в близости? Моя жена говорит, ее гложет какая-то печаль.

– Дело не в Ови. Я сам не хочу.

– Тогда… у нас есть молодые незамужние девушки, а еще – Келе и Мили, чуть постарше, и все они хотят детей.

– Это проблема, – согласился Сайлекс.

– Крэггу уже шестнадцать. Он мог бы… помочь одной из женщин решить эту проблему, – продолжал Бракх.

– Я заметил, что он подолгу глазеет на женщин, – ответил Сайлекс. – Надо бы рассказать ему, что к чему, но не знаю, как начать.

– Келе с удовольствием сделает это за тебя, – заметил Бракх.

Сайлекс вопросительно посмотрел на него, и Бракх смущенно кивнул.

– Она знает, как согреть мужчину.

– Хорошо. Я сам поговорю с сыном.

– А как быть с женщинами, которым не досталось мужей? Что ты решил? – не сдавался Бракх.

– Что изменять жене нельзя, – отрезал Сайлекс.

Бракх вскинул руки.

– Это я понял. Но я сейчас говорю не о себе, а о благе для племени. О тебе, Сайлекс. Если ты не спишь с Ови, может ли идти речь об измене?

* * *

Не заходя на мужскую сторону лагеря, Альби позвала Пэллока. Он выглядел серым и изнуренным, под глазами залегли темные круги, из-под кожи выпирали ребра.

– Когда пойдете на охоту? – требовательно спросила она.

Пэллок обессиленно опустился на землю.

– Не знаю. Старший ловчий не советуется со мной по таким вопросам.

– Нам нужна еда. Я умираю с голоду!

Вместо ответа Пэллок вздохнул.

– Самое время проявить себя, – продолжала Альби. – Выведи охотников.

– Проявить себя!.. – презрительно фыркнул Пэллок.

– Хоть бы раз послушал, что тебе мать говорит. Вечно ты, как гиена, прибегаешь последним, на объедки.

– Что ты можешь знать, старуха.

– Старость надо уважать. Разве ты не видишь, что проклятие уже развернулось в полную силу?

Пэллок оторопело наморщил лоб.

– Как я и предсказывала! Мы оставили калеку жить, пристроили его к делу и оскорбили духов. Вот почему вам не везет с охотой. Урс делает вид, будто ничего не происходит, а сам не может привести вас к добыче. А Белла сделала калеку своим служкой! Ты знаешь, что она купается перед ним голой? Женщине не пристало обнажать свою наготу ни перед кем, кроме мужа. Вижу, ты помрачнел. Красавица, которая могла стать твоей женой, предлагает себя калеке! Не переживай, много ему не перепадет, она только дразнит его, а он и уши развесил. Она дура, а мужчины, что пускают слюни ей вслед, включая тебя, еще глупее. Сейчас надо навести порядок! Избавиться от проклятого калеки! Только бы мне прибрать к рукам совет… Ну да рано или поздно это случится. Будь я Старейшиной, я бы нашла на Урса управу. Все бы поняли, что он дурак дураком, и ты снова сделался бы старшим над копейщиками. Только Калли может мне помешать.

На лице Пэллока отобразилась суровая решимость.

– Я сам убью ловчего, – заявил он.

– Это я уже слышала, – презрительно проговорила Альби, – да только ничего у тебя не вышло. Сейчас надо разобраться с Калли. Понял? С Калли!

* * *

Четыре дня охотники тщетно рыскали в поисках добычи, но удалось лишь издали приметить табун лошадей. В отличие от неповоротливых оленей, лошади были на редкость пугливы и быстроноги. Сородичи ни разу даже подкрасться к ним не смогли, не говоря уж о том, чтобы пронзить копьем.

Лето выдалось холодным и засушливым, редкая трава быстро пожухла. Урса охватило беспокойство: мужчины сильно отощали, как зимой, а ведь летом они, наоборот, должны были бы набирать вес. Белла постоянно жаловалась на голод, хотя Урс, как старший ловчий, всегда брал себе самую большую долю добычи. Куда же подевались олени?

Когда Маркус, еще неопытный следопыт, не вернулся с вылазки, Никс, Вент, Пэллок и Собак, по указанию Урса, отправились на его поиски.