– Отец… – прохрипел Мор распухшими губами.

– Повтори, что ты сказал, – ледяным тоном велел Пэллок.

Мор сплюнул.

– Отец, – с вызовом прошептал он и сразу пожалел об этом. Он и сам не знал, что заставило его раскрыть рот, но было поздно: Пэллок в ярости вытаращил на него глаза. Мор вжал голову в плечи и закрылся руками; Пэллок, размахнувшись, ударил его под дых.

– Хватит! Перестань!

К ним широкими шагами приближался Собак. Мор, схватившись за живот и отплевываясь кровью, едва не заплакал, заслышав голос старшего брата.

Пэллок окинул Собака презрительным взглядом.

– Не лезь не в свое дело, – со злостью выпалил он. – Иди, целуйся со своей девкой.

Собак, не останавливаясь, подошел вплотную к отцу и толкнул его обеими руками в грудь. Пэллок, не ожидавший отпора, отшатнулся.

– Что ты… – начал он, однако Собак толкнул его снова. На этот раз Пэллок оступился и упал.

– Охотникам нельзя драться, – запротестовал Пэллок, глядя на сына снизу вверх.

– Вставай и посмотрим, – ответил Собак, сверкая глазами.

– Это семейное дело. Я учу послушанию.

– Это семейное дело, – согласился Собак. – Я тоже учу послушанию. Тебя. Если ты еще раз тронешь моего брата, я тебе все кости переломаю. Понятно? Если не понятно, тогда вставай, я поясню.

– Охотникам запрещено… – завел свое Пэллок.

– Вставай и дерись. Посмотрим, какое наказание нас ждет. Возможно, меня на все лето оставят на женской стороне – подносить тебе суп, пока у тебя не срастутся кости.

Пэллок смолчал.

– Ты цел? – спросил Собак, повернувшись к брату.

Мор разогнулся и снова сплюнул, на сей раз – для пущего эффекта.

– Куда ему! Он дерется, как девчонка.

Собак оглядел младшего брата и не смог сдержать улыбки.

– Да ты парень из камня, Мор.

Пэллок отполз подальше, встал и пошел прочь, надменно выпрямившись. Собак приобнял брата за плечи, и тот улыбнулся, обнажив окровавленные зубы. Рядом со старшим братом, которым восхищались почти все Сородичи, он чувствовал себя полноценным человеком, без двух дней мужчиной, который вскоре станет охотником и полноправным членом племени.

* * *

Летний праздник у Сородичей начался с церемонии наречения. Трое мальчуганов – «хороший знак», кивали друг другу Сородичи, – достигшие трехлетия, получили имена, и никто не вспомнил о несчастной дочке Рене, которая прошлой зимой слегла с жаром и умерла. Коко, сидевшая рядом с Рене, сочувственно сжала ее руку.

После наречения детей поднялся Урс – приветствовать вчерашних подростков в мире взрослых и объявить об их новом предназначении. Калли с тревогой поглядывала на ловчего. Помнит ли он их уговор? Она встретилась глазами с Валидом. Тот улыбнулся ей, и Калли немного полегчало.

– Охотник должен уметь выследить добычу, пронзить ее копьем и доставить в лагерь, – начал Урс ритуальную речь. – Сегодня в наши ряды вступает новый человек. Подойди, Маркус. Вот он – новый охотник. Следопыт.

Маркус с несчастным видом поднялся: он-то рассчитывал, что его сделают копейщиком. Следопыты пользовались куда меньшей популярностью. И все-таки он подошел к Урсу и встал лицом к племени. Ему шумно захлопали, и мужчины, выстроившись в ряд, один за другим приветствовали нового следопыта.

– Когда потребуется сильная рука и зоркий глаз, новый копейщик не подведет, – нараспев объявил Урс. – Винко, копейщик, подойди.

Винко подбежал и стал рядом с Маркусом, улыбаясь до ушей.

Сородичи стихли, и наступила жуткая тишина. Оставался один Мор. Люди бросали осторожные взгляды туда, где он покорно ждал своей участи, сидя рядом с матерью.

Урс глубоко вдохнул.

– Чтобы набраться сил и принести добычу домой, охотники сперва должны подкрепиться сами. Уходя на охоту, мы берем с собой рог с угольями от наших костров. Набивать его полагалось хранительнице огня, – Урс кивнул на Беллу, которая, казалось, вот-вот расплачется: она вспоминала своего давно умершего сына, Салюса, который не дожил до этого дня. – Однако теперь хранительница стала Старейшиной. Старейшине не годится собирать угли. Здесь нужен мужчина. Он не будет ходить с нами на охоту, но поможет готовиться к ней наравне с оружейником, который чинит наше оружие. Мор, подойди.

Мор слушал путаную речь Урса с растущей тревогой и не верил своим ушам. Он растерянно встал, ища глазами старшего брата.

– Мор, отныне ты наш… – Урс запнулся, – наш рогонос.

Сородичи захлопали еще громче и одобрительно зашумели, радуясь такому мудрому решению наболевшей проблемы.

Люди потихоньку расходились. Винко и Маркус ушли на мужскую сторону лагеря – по традиции первую ночь новоявленный охотник должен провести там. Мужчины выстроились в линию и дружелюбно приветствовали прибывших.

Калли перехватила Урса, как раз когда он собирался улизнуть на мужскую сторону.

– Рогонос? – громко прошипела она ему в лицо. – Он ведь теперь не мужчина!

– Я не смог… Это бы странно звучало.

– Странно звучало? – поразилась Калли его словам. – Мору не нашлось места среди мужчин, потому что тебе не понравилось, как это звучит?

– Мужчина должен охотиться, Калли. Так уж принято, извини. Мор не может охотиться. Я поручил ему важное дело, как ты просила, но я не могу дать ему здоровую ногу. А без крепких ног он не мужчина.

– Нет, – рявкнула Калли, – это ты не мужчина, Урс! Мужчина держит слово! Ты пообещал загладить свою вину и не выполнил обещания! Ты не мужчина, а жалкий трус! Ты предал меня, потому что стать ловчим было для тебя важнее. Потому что тебе нравилось, как это звучит.

* * *

Мор дожидался Калли возле их костра.

– Это ты подстроила? – напустился он на мать.

– Прости, сынок, – сказала Калли, прикусив губу.

– Где мне спать? На мужскую сторону меня не пускают – ведь я не мужчина, а мальчик. Но теперь у меня есть дело, и спать рядом с матерью, как ребенок, я тоже не могу. – Мор горько усмехнулся. – А жениться? Завести семью? Тоже нет, потому что я – не мужчина!

– Ты прав, – ответила Калли. – Ты не заслужил такого унижения.

– Из-за больной ноги меня ненавидят! – с болью в голосе вскрикнул Мор. – Вот уж действительно проклятье! Из-за него все пошло прахом!

– Никто тебя не ненавидит, – чуть слышно ответила Калли, сама себе не веря.

– Я должен уйти. – Мор отвернулся и уставился в темноту, словно представляя, каково ночевать одному.

– Да, так будет лучше, – сказала Калли.

– Что? – Мор как ошпаренный обернулся и вытаращил глаза на мать. – Что ты сказала?