— Майкл живет на мысе Дандженесс.

Элизабет уводит мальчика в прихожую, но, перед тем как закрыть дверь, слышит голос Джорджа:

— Артур, Курт, вы ведь с нами позавтракаете? У англичан не принято гостей отпускать голодными.

Страх накрывает Элизабет с головой, ноги подкашиваются, но она заталкивает Тоби в кабинет Джорджа и захлопывает дверь.

— В чем дело? Почему ты сама не сказала, где живет Майкл? — спрашивает Тоби.

Вид у него испуганный, поэтому Элизабет растягивает губы в улыбке и говорит, что просто хотела попросить его об одолжении. Тоби ничего не слушает: страх передался и ему. Элизабет нужно успокоить мальчика, но отчаяние так велико, что она едва справляется с нервами.

— Тоби, это неважно. — Оба понимают, что на вопрос она не ответила. — Окажешь мне услугу? Дело очень срочное! — Элизабет берет чистый лист, ручку, пишет короткую записку и запечатывает ее в конверт. — Пожалуйста, передай это Майклу.

— Зачем? — спрашивает Тоби, и в его глазах мелькает интерес.

Нужно придумать объяснение и сделать так, чтобы Тоби поспешил.

— Я обещала Майклу прийти сегодня утром, но, боюсь, не смогу. У нас же гости. Езжай на Мишке и выбери дорогу покороче.

Тоби внимательно на нее смотрит, и Элизабет чувствует, как он пытается разобраться в ее лжи и понять смысл этого странного задания.

— Зачем? — снова спрашивает он.

— Затем, что… затем, что Майкл… — Элизабет сует мальчику конверт и отчаянно борется с паникой: только бы успеть!

— Мой дождевик на кухне, — напоминает Тоби.

Элизабет бросается в кладовую — судя по голосам в кухне, гости еще не ушли — и выносит Тоби свою куртку. Минутой позже они через парадную дверь выбегают во двор, Тоби взнуздывает Мишку и исчезает за серой пеленой дождя.

Элизабет без сил опускается на размокшую землю. Вскоре за домом рычит мотор. Думать Элизабет не в силах, не в силах даже встать и уйти в дом.

Через какое-то время появляется Джордж, на руках уносит ее в спальню, раздевает и кутает в одеяло. Элизабет дрожит, и он подносит к ее губам стакан с бренди.

— Эдди ушел на Дандженесс, — говорит он. — Я послал Ландау через Нью-Ромни и Лидд. На мыс они попадут не раньше чем через час, так что Эдди успеет.

Элизабет рыдает и не может остановиться. Чудо, что Джордж все понял, настоящее чудо! Джордж садится рядом, обнимает ее, гладит по голове и спрашивает, где Тоби. Элизабет сбивчиво объясняет и впервые со дня знакомства видит в его глазах гнев.

— Элизабет, он же совсем мальчишка, как ты могла его туда послать?!

Джордж резко поднимается. Лишь теперь Элизабет осознает, как сильно он ей нужен, как спокойно ей рядом с ним. Но Джордж уходит. Его шаги раздаются на первом этаже, потом слышится рев «даймлера».

Старый «даймлер» Джорджа поедет к Дандженессу напрямик размытыми проселочными дорогами; Эдди Сондерс идет пешком, он знает Ромни-Марш как свои пять пальцев и не потеряет ни секунды; машина Артура Ландау мчится по шоссе, но кружным путем, через Лидд. Тоби верхом на Мишке под дождем скачет через поля.

Спрятанный под рубашку конверт лип к груди Тоби. Наверное, бумага уже промокла, чернила потекли и послание вот-вот расплывется. Тоби пустил Мишку галопом, но на размокшей земле получалась только рысь.

Утром произошло что-то загадочное, но сейчас, вдали от двух немцев, Тоби не понимал, чем они его так напугали. Мокрое письмо тоже было загадкой, потому что Элизабет соврала.

В пятницу Элизабет вернулась домой так поздно, что они с Джорджем сами начали готовить ужин, и с тех пор с ней творилось странное. Тоби намазывал хлеб маслом, Джордж жарил сосиски, а на улице почти стемнело, когда вошла Элизабет. Она улыбалась, но смотрела не на них с Джорджем, а сквозь них, будто они призраки.

Элизабет сказала, что помогала Рейчел мыть яйца, но это какая-то ерунда. Рейчел моет яйца не по пятницам, а по воскресеньям. Тоби знает, потому что сам частенько ей помогал. Рейчел соскребает грязь жесткой щеточкой, насухо вытирает тряпкой, карандашом ставит дату, заворачивает каждое яйцо в солому и кладет в коробку. По понедельникам за яйцами приезжает посыльный бакалейщика.

Почему никто не объяснил немцам, где живет Майкл? Почему Элизабет заставила отвезти письмо немедленно?

Тоби натянул поводья и вместе с Мишкой спрятался под буком. Ромни-Марш поливал дождь, но раскидистая крона защищала не хуже зонта. Тоби вытащил конверт и вскрыл.

Майкл, немедленно уходи из дома. Немедленно!

На Дандженесс едет Артур Ландау со своим другом.

Придумай, как передать через Тоби, где мы с тобой завтра встретимся. Пожалуйста, дождись меня. Ты ведь знаешь, что я приду.

Э.

Значит, немцы и впрямь опасны. Тоби не удивился: страх Элизабет он почувствовал сразу, как вошел на кухню. Те двое буквально источали злобу.

Остаток послания Тоби не понял, но оно казалось мутным и вязким, как болото, — вероятно, потому конверт и прилип к груди.

Тоби возненавидел и липкую записку со словами только для Майкла, и странную, не похожую на себя Элизабет. Он разорвал, смял письмо, швырнул под серебристые струи дождя. Конверт он тоже разорвал и бросил в грязь. Пора на Дандженесс. Спешить он не будет. Скажет Майклу Россу про немцев, но на этом все.

Когда Мишкины копыта зацокали по прибрежной гальке, дождь уже перестал и сквозь облака робко проглядывало солнце. Вокруг сияло все, кроме волн цвета потускневшего металла. Их взбаламутил ливень, который уходил в море.

У хижины Тоби не спешился: он ведь ненадолго, только про немцев скажет. Он решил возненавидеть заодно и Майкла.

— Привет, Тоби! — Майкл протянул руку к Мишке, и тот ткнулся носом в его ладонь.

— Ты в курсе, что Элизабет хотела заглянуть к тебе сегодня утром? — спросил мальчик, решив проверить, сказала ли она хоть слово правды.

— Нет, не в курсе.

— Элизабет просила передать, что сюда едут два немца. Они допытывались, где ты живешь, вот я и сказал. Тебе лучше спрятаться, потому что они будут здесь с минуты на минуту.

Майкл вроде бы сразу поверил, но сказал, что уедет только после Тоби.

Едва Тоби ускакал, вдали заурчала машина, но вскоре все звуки потонули в шуршании гальки.

Старые занавески в цветочек были задернуты, и в полумраке спальни деревянные половицы блестели, как вода. Вялость и апатия не давали Элизабет понять, почему она лежит в постели среди бела дня и почему в голове ни одной мысли. Гардероб и комод отбрасывали многоярусные тени, в углу серебрился ромбик — это трюмо. Тело точно свинцовое — не шевельнуться.

Потом вспомнилась ладонь Тоби на плече, мокрый хвост Мишки, холодная грязь, впитывающаяся в сорочку.