Княжна грустно улыбнулась, поймав себя на этих мыслях. "До чего же сильны условности, - подумала она, оправляя на коленях платье. - Речь идет о жизни и смерти, а меня заботят приличия, и я даже себе самой говорю, что коня надобно достать, тогда как на самом деле мне предстоит его попросту украсть. Ну, не смешно ли?"

Она прислушалась к своим ощущениям и вздохнула: смешно ей почему-то не было, а было, напротив, одиноко и страшно.

Сальная свеча на столе горела, потрескивая и время от времени стреляя искрами. Шум офицерской попойки постепенно затих, и на смену ему пришла тишина, нарушаемая только треском свечки, песенкой сверчка да изредка доносившимся откуда-нибудь храпом усталых людей. Потом свеча погасла. Другой свечи у княжны не было, и она осталась сидеть на лавке в полной темноте, решив подождать еще час-другой, чтобы все в лагере уснули наверняка.

Через какое-то время глаза княжны привыкли к темноте, и она стала различать очертания предметов. Ей показалось, что по полу шмыгает какая-то быстрая тень, но прошло еще минут десять, пока княжна сообразила, что видит обыкновенную мышь. С трудом подавив острое желание завизжать на всю деревню, она проворно подобрала под себя ноги. В придачу ко всем ее бедам ей не хватало только мыши. Судьба рискованного предприятия оказалась под угрозой из-за мелкого грызуна, и, сколько ни уговаривала себя Мария Андреевна, твердя, что мыши совершенно не опасны, она никак не могла заставить себя спустить ноги с лавки.

Наконец она набралась решимости и осторожно коснулась ступнями пола. Мыши нигде не было видно - вероятно, она удалилась по каким-то своим мышиным делам. Все кругом спали, и княжна поняла, что лучшего времени для побега у нее может просто не быть. Она решительно поднялась, перекрестилась и взяла в руки узелок с иконой.

В это время где-то недалеко, как показалось княжне, на околице деревни, грохнул одинокий выстрел. Лагерь французов проснулся - не вдруг, но все-таки очень быстро. Со всех сторон послышались удивленные и встревоженные голоса, повсюду начали загораться огни. Кто-то прокричал команду, залязгало разбираемое оружие, и прямо под окнами комнаты, где ночевала княжна, наметом проскакал какой-то всадник.

В доме тоже суетились. Совсем недавно заснувшие офицеры, протяжно зевая и ругаясь сонными голосами, застегивали мундиры, навешивали на себя сабли и на всякий случай проверяли кремни в пистолетах. С крыльца доносился властный голос капитана, отдававшего распоряжения. Снова простучали лошадиные копыта, и кто-то подбежал к капитану с докладом. Княжне удалось разобрать, что речь шла о каком-то драгуне, якобы искавшем капитана Жюно. Все это мало походило на начало боевых действий: больше никто не стрелял, и суета в деревне понемногу начала утихать. Но во дворе дома, где квартировал капитан Жюно, суета, напротив, усиливалась с каждой минутой. По дощатому полу в сенях стучали торопливые сапоги, звенели шпоры, в дом вбегали и выбегали озабоченные хмурые люди. Не в силах справиться с тревожным любопытством, княжна оставила икону на лавке и вышла в сени. Было совершенно очевидно, что побег ее сорвался и что виною тому стали какие-то чрезвычайные обстоятельства. Мария Андреевна с замиранием сердца подумала об Огинских, но тут же прогнала эту нелепую мысль: кузены просто не могли так скоро догнать пешком двигавшийся на рысях кавалерийский полк.

На крыльце она лицом к лицу столкнулась с капитаном Жюно. Усатое лицо старого вояки выражало угрюмую озабоченность.

- А, сударыня, - сказал он, увидев княжну. - Вы не спите? Это очень кстати. Мне кажется, нам необходимо кое-что обсудить. Сожалею, что не сделал этого еще утром. Каюсь, с моей стороны это была непростительная слабость - решить, что надоедать вам расспросами в вашем положении будет слишком неучтиво.

- А теперь ваше мнение переменилось? - надменно спросила княжна, не понимая еще, в чем дело, но по тону капитана догадываясь о приближении неприятностей.

- Увы, - ответил Жюно. - Вокруг меня творится какая-то странная путаница, и мне начинает казаться, что вам известно об этом гораздо более моего.

- Я не понимаю ваших намеков, сударь, - холодно сказала княжна. - Я хочу спать. С вашего позволения я отправлюсь в свою комнату, чтобы постараться как следует отдохнуть перед завтрашним днем.

Капитан учтиво, но весьма решительно загородил собою дверь.

- Виноват, принцесса, - сказал он, - но спать вы пойдете тогда, когда я сочту это возможным. Я понимаю, что мои манеры в данный момент оставляют желать много лучшего, но и вы должны меня понять: идет война, и прежде всего я должен думать о долге, и только потом - о манерах.

- Не далее как вчера вы утверждали, что не воюете с женщинами, сказала княжна. - Ваши воззрения слишком быстро меняются, капитан.

Капитан Жюно наклонил голову, явно пытаясь совладать с раздражением.

- Принцесса, - наконец произнес он подозрительно ровным голосом, сейчас вы моя гостья, и знайте: всего один шаг отделяет вас от того, чтобы сделаться пленницей. Умоляю вас, не делайте этого шага! Вы что-то знаете, ну, что вам стоит сказать мне? Скажите, что означает вся эта кровавая чепуха, и останемся друзьями!

- Простите, капитан, - ответила княжна Мария, - но я действительно не понимаю, о чем вы говорите. Вам отлично известно, что сразу же после ужина я отправилась в свою комнату и не выходила оттуда. Так что же вы хотите от меня узнать? По-. верьте, это не я стреляла на околице!

- Стрелял наш часовой, - нехотя проворчал капитан. - Бедняга, он не жилец. Его зарубили саблей, как и... Впрочем, принцесса, это долгий разговор. Не угодно ли вам пройти в дом и ответить на некоторые мои вопросы?

- Вы говорите со мной как с гостьей или как с пленницей? - спросила княжна. - Впрочем, это все равно. Я понимаю так, что выбора у меня нет - ни как у гостьи, ни как у пленницы.

- Я не стал бы выражаться так прямо, - несколько смягчаясь, ответил капитан, - но в целом это верно. На войне как на войне, сударыня.

Войдя в горницу, капитан крикнул, чтобы принесли еще свечей, и, усадив княжну, уселся сам, широко расставив ноги и уперевшись ладонями в колени. Принесли свет. Капитан жестом удалил вестового и стал, собираясь с мыслями, набивать трубку. Княжна, облокотясь на стол, спокойно наблюдала за ним. Капитан исподлобья посмотрел на нее, но, встретившись с безмятежным взглядом Марии Андреевны, торопливо и смущенно потупился. Он действительно испытывал неловкость, будучи поставленным перед необходимостью допрашивать женщину, и не просто женщину, а принцессу; но ось происходивших вокруг странных событий действительно располагалась где-то совсем рядом с нею и не видеть этого мог только слепой.

- Сударыня, - сказал он наконец решительно, отложив в сторону так и не закуренную трубку, - прошу вас, выслушайте меня. Поверьте, я не питаю к вам никаких враждебных чувств и всей душой стремлюсь помочь вам поскорее очутиться в привычной и достойной вас обстановке. Но странные события, происходящие в последние трое суток, неизменно оказываются каким-то таинственным образом связаны с вами. Человек, которого вы представили мне как своего кузена, участвовал во вчерашнем ночном нападении на моего беднягу денщика. Я не понимаю, чем старина Поль мог до такой степени не угодить вашему... гм... родственнику, что тот пытался заколоть его, рискуя собственной жизнью. Этот человек был арестован, но той же ночью, убив часового, бежал вместе со своим сообщником. Непонятно, как им удалось выбраться из подвала. Остается только предположить существование еще одного сообщника, которым, кстати, могли оказаться либо вы, либо ваш слуга. Оставьте, оставьте, - замахал он рукой, видя, что княжна собирается возразить, - пустое! В конце концов, если этот поляк действительно ваш кузен, то желание спасти его жизнь делает вам честь. Я даже готов закрыть глаза на то, что при этом был убит один из моих солдат. Но зачем ему понадобился мой денщик? Причем, прошу заметить, понадобился настолько, что нынешней ночью он повторил свою попытку и на сей раз добился полного успеха. Бедняга Поль лежит в моей повозке с перерезанной глоткой, часовой зарублен... Сам собой возникает вопрос: кто он такой, этот ваш кузен, и чем ему помешал мой денщик?