Ярость поднимается и проклинает этого белого идиота за то, что подстрелил Шона. Ярость закипает от омерзения к репортерам, которые, как слышит Джо, теперь говорят про Линдси Лохан, вместо того чтобы сообщить ему новости о состоянии его друга. Шон должен выжить. У него жена, дети.

Ярость колотит себя в грудь и рычит на Джо за то, что бросил работу. Это он должен был быть в Сполдинге, а не Шон. Он прекратил бой. Сдался. Ушел, чтобы сидеть дома в трениках, пить пиво и смотреть телик. Он не Сила Бостона. Он чертов трус.

Ярость ревет глубоко у него внутри, и дьявольский звук отдается дрожью в каждом уголке его существа, его слышит каждая клеточка. Джо достает кувалду из чулана для швабр и принимается за стену. Замахивается. Бам. Опять замахивается. Бам. Снова замахивается и падает спиной на пол. Поднимается, замахивается, и – бам. Грохот кувалды о стену и физическое ощущение каждого удара невероятно радостны, это лучше, чем бить по мячу серединой биты.

Он вдыхает пыль штукатурки, вскидывает кувалду и бьет, замахивается и падает, замахивается, ударяет и падает. Бам. Осколки стены виснут на его грязных белых носках. Бам. Он слышит, как кричит какую-то чушь, хрипит, как трескается стена. Бам. Бам.

В конец концов, вымотавшись, Джо роняет кувалду на пол. Трет глаза и садится на кровать. Кровать? Он не в кухне. В комнате темно. Он в спальне. Стены. По всей спальне вмятины и дыры, куски штукатурки валяются на полу.

Он считает. Девять дыр. Черт. Как это вышло?

Нетвердыми ногами он выходит в коридор. От гостиной до кухни все испещрено дырами от кувалды. Он движется к гостиной, словно осматривая место преступления. Комната нетронута, не считая обезглавленного ангела. Он возвращается в кухню. Стена разрушена, развалена.

Джо проводит пальцами по потному лицу. Что с ним, черт дери, было? Он в прямом смысле ума лишился. А если бы тут были Роузи или Патрик? Смогли бы они его образумить и остановить или он бы и на них замахнулся? Причинил бы он им вред? Он на такое способен?

Джо возвращается в темную спальню и созерцает бессмысленное разрушение. Он полностью потерял контроль. Это его до смерти пугает. Он смотрит на свои руки. Они дрожат.

А если бы, пока Джо тут буйствовал, вошла Колин или Джей Джей с ребенком? Он даже думать об этом не может. Он садится на край кровати, смотрит на руины и плачет. Роузи его убьет.

Кто-нибудь, пусть убьет.

У него звякает телефон.

«Шона прооперировали. Стабилен. Все будет Ок».

Джо пишет:

«Час перешита себя».

Чертова автокоррекция. Клавиатура для карликов. Чертовы сведенные пальцы. Даже эсэмэски у него бредовые. Он пробует снова.

«Спс береги там себя».

Джо выдыхает и благодарит Господа за то, что Шон выживет. Потом видит изуродованные стены, богомерзкий бардак, который учинил, и благодарность быстро уступает место невыносимому стыду за то, что натворил, за то, что с ним, за то, кто он.

Он офицер, который перестал быть офицером. Он не защищает город Бостон. Он никого не защищает. У Джей Джея и Меган будет БХ, и это его вина. Патрик, и Кейти, и малыш Джозеф, благослови его бог, все в группе риска, и это его вина. Он даже ни разу не держал на руках собственного внука, он слишком боится, что каким-нибудь непредсказуемым, невольным движением повредит ему. Он не может обеспечить жену, ничего не может ей дать, кроме жалких тридцати процентов пенсии, которых не хватит на жизнь. Он собирается с ней развестись.

Он не может защитить ни Бостон, ни своих сослуживцев, ни семью. Он смотрит на дыры в стенах. Он только что разнес собственный дом. Он все разрушает.

Так что ему осталось? Вариться в отвратительном бульоне стыда годами, сидеть в гостиной, а потом в государственной больнице, чтобы какая-нибудь несчастная сиделка ежедневно вытирала дерьмо с его костлявой задницы, пока с ним не приключится истощение или пневмония и он наконец не умрет? А смысл? Зачем заставлять всех пройти весь этот стыд и ужас?

Джо вспоминает Джеса. Он прожил хорошую, полную жизнь. А потом, когда качество его жизни сошло на нет, его не заставили страдать. Джес ушел мирно и с достоинством, быстро и безболезненно. Ветеринар сделал укол, пять секунд – и пса не стало.

Это было по-человечески. Джо слышит слово «человек» в этом «по-человечески», но такое «человеческое» сострадание достается только животным, людям – нет. Джо пятисекундный укол не светит. Врачам нельзя поступать с людьми по-человечески. Джо и таким, как он, предоставляют страдать и смириться, вытерпеть нулевое качество жизни, будучи обузой для всех близких до горького страшного конца.

Да пошло оно.

Джо идет к тумбочке. Снаружи воет полицейская сирена: звук распространяется, плывет, уходит вдаль. Джо застывает и слушает. Тишина.

Он открывает верхний ящик и вынимает пистолет, свой «Смит и Вессон Бодигард». Снимает с предохранителя, берет в руку. Обхватывает пальцами рукоятку, наслаждаясь мощью, спрятанной в этой легкой вещи, тем, как естественно она ложится в ладонь. Вынимает обойму и изучает ее. Шесть патронов плюс тот, что в патроннике. Полностью заряжен. Он защелкивает обойму на место.

– Джо?

Он вздрагивает и поднимает глаза.

– Ты что делаешь? – спрашивает Роузи, стоя на пороге спальни.

Ее озаряет свет из коридора.

– Ничего. Возвращайся к Джей Джею.

– Джо, ты меня пугаешь.

Джо смотрит на черные дыры и тени на стенах, на пистолет у себя в руке. На Роузи он не смотрит.

– Не бойся, крошка. Я просто проверяю, работает ли он.

– Работает. Убери пистолет, ладно?

– Тебя это не касается, Роузи. Возвращайся к Джей Джею.

Джо ждет. Роузи не двигается с места. В Джо начинает ворочаться первобытная ярость. Он сглатывает и стискивает зубы.

– Джо…

– Иди, я сказал! Уходи отсюда!

– Нет. Никуда я не пойду. Что бы ты ни задумал, тебе придется сделать это при мне.

Пуля все еще входит в его планы. Джо ничего не обещал Роузи. Она в тот вечер уговорила его отойти от края, но он по-прежнему увлечен своим решением, тем контролем, который оно дает. Мысль о том, чтобы обмануть БХ и не дать ей довершить свое злое дело, наполняет Джо ощущением справедливости и даже сладостной победы. Он уйдет на своих условиях. Он не доставит БХ дьявольского удовольствия его прикончить. В конце хороший парень победит, а БХ проиграет. Конечно, хороший парень победит, умерев, но, по крайней мере, так он отнимет у БХ эти лавры. Классическая история о добре против зла. Дисней из этого мог бы кино, мать его, сделать.

Джо открывает верхний ящик тумбочки и совершает привычный ритуал. Взвешивает пистолет в руке, снимает с предохранителя, вынимает обойму, считает патроны, вставляет обойму на место, ставит на предохранитель, кладет пистолет в ящик и закрывает его. Прежде чем отпустить ручку ящика, он еще раз выдвигает его, чтобы еще раз взглянуть на пистолет, увериться в том, что он есть, а потом закрывает ящик.