И Кара со вздохом выбрала один из самых любимых сохранившихся в памяти моментов. Раньше она избегала использовать его, потому что слишком им дорожила, но сейчас действовать нужно было быстро, а ничего сильнее на ум не приходило.

«Таффу чуть больше годика, – вспоминала она, используя каждый образ как кирпичик в основании моста. – Он лежит в кроватке, а я играю с ним в прятки – на самом деле, это самый обычный вечер, – и тут он произносит своё первое слово.

Моё имя.

Это звучит, скорее, как «Кава», чем как «Кара», но мне всё равно. Я радостно поднимаю его в воздух и целую в носишко. Тафф чихает. И на миг я забываю о том, что наша мама умерла, что вся деревня нас ненавидит. Мы с Таффом одни в этом облачке любви, которое защищает нас от жестокого мира».

Мостик встал на место, и Кара навеки потеряла это воспоминание. Она зажмурилась и вступила в разум принцессы Евангелины. Чудовищное одиночество навалилось на неё, точно груда камней.

«Бедная девочка! Что же Риготт с тобой сделала?»

Кара открыла глаза. Она была уже не на поле битвы.

Шкафы, набитые томами в кожаных переплётах, доходили до самого потолка высокой треугольной комнаты. В центре этой библиотеки в простом деревянном кресле сидела девочка в строгом чёрном платье с тугим высоким воротником. Её волосы – чёрные, длинные и прямые – раскинулись по плечам.

– Принцесса Евангелина! – вымолвила Кара.

Девочка кивнула, нимало не удивлённая тем, что в её владениях вдруг появилась незнакомка. Она оказалась моложе, чем предполагала Кара: лет восьми или девяти, – и её ноги на несколько дюймов не доставали до пола. Тонкие губы плотно сжаты в вечной гримаске.

– Ну здравствуй, Кара Вестфолл, – произнесла Евангелина.

– Откуда ты знаешь, кто я?

– Я тебя узнала. По твоим мыслям. Жалко, что ты так недолго гостила у меня в Колодце. Ты всем причинила столько хлопот! Это было занятно.

Кара внимательно вгляделась в тома на полках. Эти книги выглядели как гримуары. На корешках чёрной нитью вышиты имена. Кара сняла с полки ближайшую книгу – «Энни» – и принялась листать от конца к началу, пока не увидела слова, возникающие прямо на глазах:

«…А вчера ещё одну полоску нацепили. Я что-то задумалась о своём муже, пыталась припомнить, какого цвета его глаза, голубые или зелёные, и отвлеклась, как раз когда рубила дерево для Огня Заклинаний…»

Кара закрыла книгу и поставила её на место.

– Когда в Колодце Ведьм кто-то думает, его мысли ползут по земле, – она вспомнила, как видела это собственными глазами. – Но они в то же время записываются в этих книгах, верно?

– Да, – ответила Евангелина. Она взяла тоненькую книжку, лежавшую на самом верху стопки, что возвышалась рядом с ней. – Эта – твоя. Хочешь почитать?

Кара покачала головой и опустилась перед девочкой на колени.

– То есть ты всё время только этим и занималась? – спросила она, взяв девочку за руку. – Просто сидела и читала чужие мысли?

Евангелина вздрогнула от её прикосновения.

– Меня это устраивает, – отозвалась она. – Это мои подруги.

– Давай я буду твоей подругой? – предложила Кара. – Настоящей подругой!

– Нет! – воскликнула Евангелина и замотала головой. Одна из книг свалилась с верхней полки. – Этого не может быть. Я же чудовище. Я создала это место, и я… я причиняю людям зло! Я заслуживаю наказания.

Она вырвала руку из рук Кары.

– Как ты вообще сюда попала?

– Это неважно, – серьёзно сказала Кара. – Главное – как ты сюда попала?

Девочка отчаянно затрясла головой.

– Не хочу про это говорить!

Общаясь с Евангелиной, Кара не переставала сознавать всё, что происходит в Де-Норане – как будто бы она спала и в то же время понимала, что спит. Она видела, как стоит на коленях в грязи на поле боя, прижав к груди «Вулькеру», словно в молитве. С десяток тварей из Чащобы окружили её, охраняя.

«И всё же это лишь вопрос времени: рано или поздно Риготт догадается, у кого то, чего она так жаждет. Надо спешить!»

– Ну что ж, раз не хочешь говорить сама, – начала Кара, – тогда я расскажу тебе, что произошло – как я это понимаю. Давай начнём с Риготт.

Лицо Евангелины омрачилось страхом, ещё несколько книг рухнули с полок.

– Ей следовало научить тебя управлять способностями вексари, а вместо этого она взяла и похитила все твои воспоминания о любви и счастье, и чудовищная тьма укоренилась в твоём сердце. От тебя – не по твоей вине – осталась лишь пустая скорлупка.

Евангелина попыталась зажать уши, но Кара ей не позволила. Чтобы её план сработал, принцесса должна признать всё как есть на самом деле.

– А потом человек по имени Сордус подарил тебе гримуар, – продолжала Кара, – и ты воспользовалась им, чтобы натворить ужасных вещей. Немыслимых вещей. Однако под конец ты, видимо, вспомнила себя настоящую, хотя бы отчасти, потому что твоё Последнее Заклинание вовсе не было злым.

– Нет, было, было! – воскликнула Евангелина, отпихивая Кару. – Я же создала Колодец Ведьм!

– Но ты же не нарочно, – возразила Кара. – Твоё Последнее Заклинание на самом деле вполне невинно, верно ведь? Ты просто пожелала никогда больше не быть одинокой. Однако к тому времени «Вулькера» уже слишком сильно исказилась тьмой. Она извратила его, сотворив целую систему магии, что заманивает в ловушку «подруг» для тебя и позволяет читать их мысли.

Целый книжный шкаф грохнулся на пол.

– Не желаю больше ничего слышать! – закричала Евангелина и уронила своё кресло, отступая в угол. – Уходи! Оставь меня! Я убивала людей. Это всё моя вина! И моё наказание. Ты ничего не понимаешь!

– Нет, понимаю! – перебила Кара. – Я выросла в месте, где все-все меня презирали и ненавидели! И я тоже отняла жизнь, совсем как ты. Вся разница между нами в том, что я могла держаться за тех, кто меня любил. Если бы я не знала такой любви, тьма поглотила бы меня целиком – так же, как тебя.

Кара взяла девочку за руку – и на этот раз та не стала её отнимать.

– То, что произошло, – не твоя вина, Евангелина. И твои мама и папа очень-очень любили тебя, даже если ты этого не помнишь.

– Я знаю… – пробормотала принцесса и обмякла, будто тряпичная кукла.

«Откуда?!» – удивилась Кара, но, чувствуя, что самой спрашивать не стоит, промолчала и выглянула в реальный мир. Кольцо животных вокруг увеличилось – это был живой щит, выставленный против бесчисленного множества противников. Боль пронизывала Кару снова и снова: один за другим звери падали замёртво. Вот Бетани прочла заклинание, и вся группа оказалась за стеной зеркал, отражающих магические атаки.

Но было ясно – долго они не выдержат.

– После того, как я использовала все страницы, кроме последней, – тихо сказала Евангелина, – я нашла своего папу. Он пытался помочь маме, но та умерла у него на руках. Он и сам был почти мёртв. Я села рядом с ним, ожидая услышать, как он меня ненавидит – ведь я не помнила от него ни единого доброго словечка. Но перед смертью папа обнял меня и прошептал, что он меня любит. Тогда-то я и осознала, какую ужасную ошибку совершила.