— Что ты мелешь? — выдавил наконец Линк. — Когда такое было?

— Когда тебя побили второй раз… кажется. Она ворвалась в наш дом и начала орать на па. Он не знал, что с ней делать, потому что понятия не имел, как обстоят дела с Линком. Но ты, Мелли, знаешь, что он у нас тугодум. И поскольку сидел молча и только таращился на нее, она окончательно обезумела. Назвала его худшим в мире отцом, умеющим только и воспитывать что дикарей.

Мелисса обернулась к Линкольну. Но лицо его стало привычно бесстрастным. Очевидно, он не собирался расспрашивать Нилла о подробностях. Она, однако, отчетливо помнила, как он жаловался, что мать ни разу за него не заступилась. Значит, Элинор все-таки пыталась, хотя и безуспешно. Должно быть, старому Макферсону не понравилось, что на него кричат, да еще в собственном доме. Он не позволял сказать в адрес сыновей ни одного дурного слова! Интересно. Почему она никогда раньше не слышала об этой сцене?

— А что сказал дед?

— Сделал, как она просила.

— Правда?

— Да, наверное, потому, что не выносил слез, — кивнул Нилл. — А она зарыдала, прежде чем убежать. Но он велел нам всем оставить Линка в покое.

— Только вы не послушались.

— Мелли, никто из нас не искал Линка специально, чтобы избить. Это он продолжал к нам являться. А после того как па пригрозил нам ремнем, мы всячески избегали Линка. Да и приход его матери ничего не изменил. Между собой мы уже решили, что постараемся с ним не видеться. Но он по-прежнему рвался в бой.

— Довольно, — холодно оборвал Линкольн. — Обо всем уже говорено и переговорено. Вперед, Мелли, и покончим с этим.

Не дожидаясь ее, он поскакал вниз. Мелисса вздохнула и сказала Ниллу и догнавшему их Джейми:

— Не обращайте на него внимания. Все это время он думал, что, если бы его мать пришла к деду, все постепенно уладилось бы. Он не знал, что она его защищала.

— Да, только ничего не вышло, — хмыкнул Нилл.

— Именно.

Они последовали за Линкольном. Мелиссе стало не по себе. Кто знает, чем кончится эта встреча? Если Линкольн ошибается насчет матери, в чем еще может ошибаться? Неужели она заставила его приехать лишь для того, чтобы обнаружить, что все это время он винил в своих бедах не того человека?

Линкольн уже стоял в гостиной. Нилл остался за дверью. Джейми проводил Мелиссу в дом и задержался ровно до той минуты, как появилась Элинор.

Линкольн мерил шагами пол перед камином. Нервничает? Или раздражен?

— Все будет хорошо, — попробовала успокоить его Мелисса, хотя сама в это не верила.

Линкольн не ответил. В комнату вошла Элинор. Вид у нее был настороженный, словно она уже знала, зачем они здесь. И все же она улыбнулась Мелиссе, если легкое подергивание губ означало улыбку.

— Приятный сюрприз. Вы уже назначили день свадьбы?

— Да, — кивнула Мелисса. — Через месяц. Надеюсь, вы приедете?

— Разумеется, если Линкольн не возражает.

Ну вот все и вышло наружу, словно вскрыли гнойник. Похоже, Элинор вовсе не собиралась затрагивать эту тему и сейчас немного побледнела, поняв, какой промах совершила. Линкольн сам удивился, что она отважилась на такое, и молча уставился на нее. Элинор тяжело опустилась в кресло.

— Я не это хотела сказать.

Однако Линкольн пропустил мимо ушей неуклюжую попытку извиниться.

— Что же тогда? Если найдешь время? Если будет нечем заняться? Или хочешь сначала придумать благовидный предлог для отказа?

— В чем ты меня обвиняешь?

— В отсутствии интереса. В конце концов, единственный сын женится… сын, от которого ты отреклась много лет назад.

Линкольн резко отвернулся, не увидев потрясенного лица Элинор. Но при этом и сам морщился словно от боли. Этого Мелисса снести не могла. Боялась, что все кончится еще хуже, чем она предполагала. И это она виновата. Зачем уговорила его приехать? Чтобы он окончательно порвал отношения с матерью?

Она уже хотела потихоньку увести его, когда Элинор почти простонала:

— Я никогда не забывала о тебе, Линкольн. И ты ошибаешься, если думаешь, что я тебя не любила.

Линкольн круто развернулся и прорычал:

— А какого черта я еще должен был думать? Ты не увезла меня. Ты меня отдала! Оторвала от себя и дома.

— У меня не было выхода.

— Ты могла бы поехать со мной.

— Не могла.

— Почему?

— Я… я не имею права сказать.

— Почему?

— Дала клятву молчать.

— Вздор. Иисусе, я так и знал, что не получу от тебя ответа, — бросил Линкольн, устремляясь к двери.

— Подожди! — вскрикнула Элинор. — Сядь. Тебе пора услышать правду.

Линкольн остановился, но не сел. Так и остался стоять в дверях, с лицом, искаженным яростью. Прежде чем продолжать, Элинор пришлось отвести глаза.

— Макферсоны принесли тебя домой избитого и бесчувственного, рассказали о случившемся и предупредили напоследок, что на этом всему конец. У меня не было причин им не верить. Я послала за доктором. У тебя оказались сломаны ребра и пальцы, несколько глубоких ран и бесчисленное количество синяков. Кто-то так жестоко ударил тебя в левое ухо, что некоторое время ты ничего им не слышал.

— Ты не сообщила мне ничего нового. Все это я уже знаю, кроме того, что это Макферсоны принесли меня. Я не помнил, как добрался домой.

— И как не слушал меня? Я приказала тебе не подходить к Макферсонам, но ты удирал тайком, чтобы снова драться с ними. Приходилось запирать тебя в комнате, но и это не помогало. Ты как с цепи сорвался.

— И поскольку ты не смогла со мной справиться, то и избавилась от мешавшего тебе сына?

— Нет? Ты убивал себя. С каждым новым разом тебе становилось все хуже. И я не могла покончить с этим, хотя потребовала от Макферсона, чтобы он держал в узде своих дикарей. Теперь я понимаю, что это лихорадка была причиной твоего странного поведения. Но тогда…

— Какая лихорадка? — бросил Линкольн.

— У тебя загноились раны, а хуже всего дело обстояло с ухом. Доктор прописывал разные лекарства, но ничего не помогало. Ты обезумел от боли и отказывался лежать. То, что он давал тебе от боли, тоже не совсем помогало, вернее, ровно настолько, чтобы ты мог кое-как двигаться. Зато туманило твой разум. Ты почти все время был в горячке и бредил.

Мелисса тихо ахнула. Лихорадка и жар. Так просто, и никто не догадался.

— Он был похож на безумца? — выпалила она. Элинор нахмурилась:

— Мне не нравится это слово.

— И мне тоже, но тогда его посчитали сумасшедшим. Значит, это лихорадка так на него подействовала?