– Понимаешь, Алеша, – задумчиво сказал он, покачивая в руке бокал и следя за тем, как маленькие рубиновые волны разбиваются о его прозрачные стенки, – Настя погибла из-за меня. Из-за меня же ты оказался в заложниках. Теперь – Алена. Ты понимаешь, что происходит? Ведь старец Евстрат был прав: я приношу людям одно только несчастье. И если погибнет Алена, или застрелят тебя, или убьют вас обоих – что мне тогда делать? В петлю лезть? Ты представляешь, как должен чувствовать себя человек, по вине которого погибла целая семья? Я, например, боюсь даже представить себе это. Поэтому ты останешься здесь, и, если будет нужно, – прикованный наручниками к батарее. Как я сказал, так и будет. И имей в виду, что я не шучу насчет наручников.

Знахарь залпом выпил вино, поставил пустой бокал на стол и посмотрел на Наташу. Она подняла брови и едва заметно пожала плечами. Дескать – ты здесь главный, а я только женщина и молчу, когда джигиты разговаривают.

Знахарь понял ее взгляд и сказал:

– Вот именно.

Алеша, не видевший этого безмолвного обмена репликами, оглянулся, но не увидел ничего особенного и снова уставился в телевизор. На его лице было написано, что он имеет совершенно независимое собственное мнение по этому вопросу.

Две недели назад Наташа, Алеша и Знахарь вернулись из Пакистана в Россию, имея при себе второй Коран, а Генри Хасбэнд отбыл в родную Калифорнию, имея в кармане жирный чек.

Через два часа после того, как вертолет с похитителями священной реликвии скрылся в неизвестном направлении, дворец Аль Дахара был окружен войсками, и все закончилось без единого выстрела. Понятное дело, к этому времени ни Надир-шаха, ни Алены во дворце уже не было. Из персонала миссии милосердия не пострадал никто, и караван из автобуса и двух крытых грузовиков медленно и навсегда выехал через южные ворота.

Аль Дахару так и не удалось насладиться юной прелестницей, но это отошло на второй план. После того как в его дворце произошла маленькая война со стрельбой и взрывами, он начал стремительно худеть, а осквернение и ограбление сокровищницы произвело на него настолько гнетущее впечатление, что он с горя приказал распустить гарем и разогнать евнухов.

Прилетев в Россию, искатели сокровищ мурзы Казанского сразу же отправились в Самару, где их встретил Бурлак, без лишних слов предоставивший в распоряжение Знахаря и его команды загородный особняк за высокой каменной стеной и правительственный люкс в «Чингисхане». К этому времени он уже был коронован, и положение вора в законе сильно расширило его возможности. А то обстоятельство, что Знахарь при встрече вручил ему приятный увесистый пакет, намекнув, что это всего лишь мелочь, предшествующая главному подарку, привело Бурлака в отличное настроение, и первый же вечер Знахарь, Наташа, Алеша и Бурлак провели в ресторане Дома депутата «Княжна», где и поужинали с большим аппетитом, не забыв о фирменном блюде «рагу по-ленински».

Найти в Коранах нужные места оказалось делом непростым, но вопрос был решен. Два нанятых Знахарем специалиста по исламу, не зная друг о друге, скрупулезно сравнивали текст каждой из двух старинных книг с каноническим Кораном, который был известен всем и имелся практически у каждого правоверного мусульманина. Наконец расхождения, а точнее – вставки были обнаружены, выделены и переведены. Специалисты получили гонорары и удалились, а Знахарь, имея перед собой два листа бумаги, на каждом из которых была половина текста, служившего ключом к сокровищам, уселся за стол в гостиничном номере и, имея справа Наташу, а слева Алешу, принялся за расшифровку витиеватого и многословного описания тайника. Кроме указаний на то, где и как его найти, в тексте перечислялись секреты и ловушки, охранявшие сокровища от незваных и случайных гостей. В конце концов текст был воссоединен, расшифрован и переведен.

На всю эту нудную и кропотливую работу ушло две недели, и вот теперь, когда в деле не осталось ничего неясного, Знахарю приходилось урезонивать Алешу, терпеливо объясняя ему, почему его не хотят брать в экспедицию. Алеша дулся, обижался, переставал разговаривать со Знахарем и с Наташей, и наконец Знахарь, потеряв терпение, заявил ему, что он останется в гостинице – и точка.

Подчеркнув, что разговор на эту тему закончен бесповоротно, Знахарь налил себе вина и, посмотрев на Наташу, сказал:

– Ну что, подруга боевая, а не пора ли позвонить нашему дорогому Надир-шаху и сказать ему, что мы готовы?

Две недели назад, через сутки после того, как Пакистан снова стал для Знахаря далекой страной, в его кармане запиликала трубка. Посмотрев на дисплей, Знахарь понял, что именно этого звонка он ждал каждую минуту.

Это был Надир-шах.

Звонок террориста, державшего в заложниках Алену, застал Знахаря как раз на званом ужине в «Княжне». Показав высветившийся номер Наташе, Знахарь извинился и поднялся из-за стола. Выйдя на улицу, он не торопясь закурил, держа в руке настойчиво пищавшую трубку, досчитал до десятого звонка и только тогда нажал на кнопку соединения.

Поднеся трубку к уху, он вальяжным голосом сказал:

– Вас слушают.

В трубке было слышно дыхание Надир-шаха, потом раздался его голос:

– Приветствую тебя, Знахарь.

Знахарь усмехнулся, представив себе, какого труда Надир-шаху стоило заговорить с ним таким вежливым тоном.

– А-а, это ты… – спокойно ответил он, – я слушаю тебя, Надир-шах.

– Ты не был бы так спокоен, если бы вспомнил, что рядом со мной имеется одна русская девушка, которая тебе дорога.

– Так она еще жива, что ли? – преувеличенно удивился Знахарь, – а я-то, по правде говоря, думал, что ты тогда убил ее сгоряча.

– Не пытайся делать вид, что тебе безразлична ее судьба, – злым голосом ответил Надиршах, – ты прекрасно знаешь, что я могу с ней сделать.

– Конечно, знаю. Но это – твои проблемы. Все без исключения люди рано или поздно умирают, так что если она умрет сейчас, что ж… Как у вас говорится – на все воля Аллаха.

– Но ты даже не представляешь, как она будет умирать.

– Слушай, ты, подонок, – Знахарь отбросил ленивый тон, – неужели ты думаешь, что я и дальше буду покупаться на это твое дерьмо? Ну до чего же вы все-таки поганые твари! Вот смотри: ты угрожаешь мне тем, что девушка умрет в страшных муках. Так ты после этого просто поганый вымогатель, только и всего. И если ты считаешься там у себя одним из лучших, то каковы же ваши худшие? Ты – а точнее, вы все – играете на том, что один человек не хочет страданий и смерти для другого. То есть на благородстве и любви к ближнему. Слышал о таких понятиях?

– Не беспокойся, слышал.

– Вот и хорошо. Ты, дерьмо собачье, используешь в своих целях высокие человеческие качества других людей, которых у тебя самого и в помине нет. А теперь представь себе, что я напрочь потерял былое благородство и говорю тебе: да делай ты с ней все, что твоей ничтожной душе угодно. Ну как? Нравится? Я-то переживу, если ты ее убьешь. Помучаюсь, но переживу. Между прочим, у меня теперь два Корана, и я скоро доберусь до сокровищ мурзы. А ты останешься с мертвой девушкой в руках и со свиным ухом в зубах. Понял?