– А связь-то какая? – лениво поинтересовался я. Мне было скучно, неудобно и немного холодно.

– Ну, если бы это был какой-нибудь высший галактический разум, вряд ли он имел бы такую ограниченную зону возможностей. И гипотеза, что это господь бог, тоже не проходит. Он же вроде вездесущий.

– Точно? По-моему, он всего лишь всемогущий, но вообще-то про подобные вещи лучше проконсультироваться у специалистов. Кстати, уже начинается твоя вахта, а я попробую виртуально поспать, раз уж попасть на диван в твоей квартире мне нельзя. И, если будет время, прикинь, нельзя ли тут, не увеличивая энергопотребления, слегка повысить температуру, а то ведь задубеем.

– Не ленись сучить ногами, – назидательно посоветовал духовный брат, – тогда и не замерзнешь. Аккумуляторы у нас далеко не бездонные.

– Подкожные жировые запасы тоже, – буркнул я.

Да, один научный результат полет к Луне уже дал. Возможность сменить время пребывания исчезла примерно в шестидесяти тысячах километров от Земли. И значит, бедному Антонову во время полета придется обойтись без икры и консервированного лосося, ведь с собой мы взяли только всякие тюбики, да и тех не сказать что много, а консервные банки остались в двадцать первом веке.

– Икра в лунном доме есть! – уточнил Антонов. – Сам проследил, чтобы положили. Правда, она не в банках, а в тюбиках.

Мы поделили весь полет на шестичасовые вахты. Одна личность бодрствует и управляет организмом, другая дремлет где-то на границе подсознания. Не сказать, что это полноценный отдых, но что-то он все же дает. Вот и сейчас настала очередь Антонову бодрствовать, а мне слегка вздремнуть. Ну, а во время пересменки мы немного поболтали, не чужие же люди.

Лунный корабль «Союз-Л4» сейчас тащил на себе посадочный модуль «Луна-22». Проход из корабля в модуль и обратно мог осуществляться только через открытый космос, этот «Союз» вообще не имел стыковочного узла. Один раз мы с духовным братом в этом открытом космосе уже побывали, когда перебирались из орбитального «Союза» в лунный. Все проделал я, Антонов же восхищался видами и ужасался разверзнувшейся со всех сторон бездне, а то мне было некогда. По плану он должен был в случае чего помочь мне не потерять сознание, но такого случая не возникло, переход продолжался всего четыре с половиной минуты. Это немного, даже учитывая, что давление в скафандре было всего двести миллиметров ртутного столба – даже меньше, чем на Эвересте.

В лунном «Союзе» оно все-таки поддерживалось повыше, примерно на уровне трехсот пятидесяти – четырехсот. Однако дышать чистым кислородом, как американцы, я мог только от системы жизнеобеспечения скафандра. В «Союзе» атмосфера состояла из шестидесяти процентов кислорода и сорока – азота, чистый кислород посчитали слишком опасным в плане возможного пожара.

Ну, а посадочный модуль был и внешне, и по конструкции похож на сильно уменьшенный американский. Вместо шести с небольшим кубометров жилого объема для космонавтов он имел всего лишь ноль целых девяносто восемь сотых. Теоретически я мог прожить в этой конуре до тридцати шести часов, но проверять не было ни малейшего желания. Четыре часа, максимум пять, а дольше – это уже аварийная ситуация.

И основной корабль, и лунный модуль не имели не только стыковочных узлов, но и шлюзовых камер. Чтобы войти туда или выйти оттуда, надо было сначала стравить внутреннее давление до нуля. Одним из следствий такого решения являлась температура в жилом отсеке. Когда я занял там свое место, задраил люк и открыл вентиль подачи воздушной смеси, она при расширении сильно охладилась, поэтому полет начался примерно при минус двадцати пяти градусах в кабине. Сейчас температура дошла уже до плюс восьми, но все равно назвать ее комфортной не поворачивался язык.

В среднем пока полет проходил нормально, то есть вся аппаратура управления и связи работала даже лучше, чем мы надеялись, зато бытовые условия оказались несколько хуже, чем это предполагалось на опыте земных тренировок. Впрочем, лучше так, чем наоборот, подумал я, проваливаясь в полудрему.

Когда я проснулся, Антонов меня обрадовал:

– Идем просто с удивительной точностью, вторая коррекция орбиты вообще не понадобилась. Температура в отсеке поднялась до одиннадцати градусов, жить можно. И я провел сеанс видеосвязи с Землей. Сделал небольшое заявление для телевидения и побеседовал с Верой. Естественно, предупредив, что говорит с ней дракон, но кажется, это было лишним, она сама сразу догадалась. Запись смотреть будешь?

– Конечно! По телевизору ты можешь брехать что угодно, но о чем вы беседовали с моей женой, я должен знать, а то один раз ты уже успел воспользоваться ситуацией. И кстати, чем тут у тебя воняет?

– Последствия метеоризма, – вздохнул духовный брат. – Он необходим для более полного усвоения пищи, так что я его слегка активизировал.

– Хм, по-моему, так и не очень слегка. А как американцы?

– У них небольшая задержка, до сих пор болтаются на лунной орбите, садиться собираются на следующем витке. Так что поздравлять их, скорее всего, придется тебе. Ну или выражать соболезнование, это уж как получится.

– Типун тебе на язык.

– Вот точно мы с тобой разные люди, я бы в такой ситуации пожелал спокойной ночи духовному брату. Ладно, счастливой тебе вахты! Цени, сдаю организм в полном порядке.

Во время этой моей вахты американцы нормально сели, о чем сообщили не только в свой Хьюстон, но и мне персонально. Экипаж был тот самый, что недавно гостил в «Мечте» – Гордон, Брант и Шмитт.

Сначала со мной связался командный модуль, в котором сейчас оставался один Брант, и сообщил о только что успешно завершенной посадке. А потом из наушников донесся слегка искаженный голос Шмитта:

– Виктор, как дела? Мы уже сидим, ждем тебя!

Это он сказал по-русски, но, видимо, для продолжения беседы его словарный запас был бедноват, поэтому он перешел на английский:

– Прилунились в девятистах футах от твоего второго грузовика, между ним и кратером. Все нормально, сейчас начнем сгружать селена-кар.

Эта экспедиция тоже имела на борту лунный автомобиль и в отличие от предыдущей смогла доставить его к месту использования.

– Если надо что-то посмотреть перед твоей посадкой, скажи, нам не трудно, съездим, – продолжал Шмитт. – У тебя ничего не изменилось?

– Нет, сяду примерно через сутки. А ты, если будет время, сгоняй к первому нашему грузовику и посмотри, он цел или взорвался.

– Мы его видели и с орбиты, и при посадке. Цел, но все равно съездим. Ну, до связи, мне уже Дик шипит, что пора кончать болтать и начинать работать.

– До связи, Харрисон.

Да уж, подумал я, вот еще одно подтверждение того, что американцы относятся к исследованию кратера очень серьезно. Ведь Шмитт – это не только пилот лунного модуля и водитель селена-кара, но и главный геолог программы «Аполлон».

Потом было очередное уточнение текущих координат, после него – сеанс связи с ЦУПом, а там как-то незаметно подошла к концу вахта.