— Позвони ему. Выясни насчет этой Глории Ариб.

Вито поднял трубку, набрал номер и о чем-то тихо заговорил. Кинув несколько фраз, он повесил трубку, но так и застыл, держа руку на аппарате. В отличие от Вито, Сол сохранял полную невозмутимость. «Скала». Потом Вито еще дважды звонил в разные места. Наконец он повесил трубку и повернулся к брату:

— Они нашли тело женщины и тело Кармины. Под Манхэттенским мостом.

— Дани, — сказал я. — Ее звали Дани.

— Стиви сказал, что Чарли путался с девкой Ариб. Он говорит, что Гамбино ничего о ней не знает, поскольку она с Ямайки. Связана с другим парнем с Ямайки. Его зовут Хесус Сантьяго.

Сол издал свистящий звук, словно где-то у него внутри вытащили пробку.

— Господи Иисусе, Сол! — простонал Энджи.

Сол подошел к двери и позвал Фредди.

— Найди Чарли и скажи, что я хочу его видеть.

Фредди посмотрел на меня.

— Конечно, Сол.

— И ничего ему не говори.

— Конечно, Сол. — Фредди ушел.

Сол вернулся к потухшему камину и посмотрел на меня. Спокойно. Словно я ему ничего не рассказывал о его сыне. «Дэн-вессон» почти утонул в его огромной руке.

— Хорошо. Возможно, ты не гонишь. Чего хочешь?

— Карен Ллойд.

— А если я ее не отдам?

— Я отдам Чарли семье Гамбоза.

— И что с того, — вмешался Энджи. — Нам накласть на гребаных Гамбоза.

— Что ж, можно и так, — пожал я плечами. — Гамбоза убьют Чарли за то, что он их поимел, а потом займутся вами. И остальные семьи тоже. У вас было соглашение, а семья Де Лука его нарушила.

— Полная хрень! — воскликнул Энджи, вскинув руки.

Вито не стал вскидывать руки. Он поднялся и медленно подошел к Солу.

— Это не хрень, Энджи. Он прав, — Вито в упор смотрел на Сола, но Сол выдержал его взгляд. — Чарли кинул другую семью ради сделки на стороне. С гребаными ямайцами, Господи прости! Наше слово станет дешевле дерьма. Семьи отвернутся от нас.

Сол кивнул.

«Семья прежде всего».

Сол посмотрел на своего брата, и холодный огонь в его глазах вспыхнул с новой силой.

— Вито, не тебе мне указывать.

Вито только руками развел.

Никто больше не говорил со мной. Энджи вышел и вернулся с кофе и печеньем. Они втроем уселись у камина и в полном молчании принялись пить кофе с печеньем. Мне ничего не предложили, никто со мной не разговаривал. Подумав, я подошел к одиноко стоящему стулу и сел. Вито сделал еще несколько звонков по телефону, дважды в дверь стучали крупные мужчины, заглядывали внутрь, начинали говорить по-английски, но, увидев меня, переходили на итальянский. Энджи дважды выходил из комнаты, один раз нас оставил Вито, Сол же продолжал сидеть как пришитый. Он сидел и смотрел, и, честно говоря, я был рад, что его взгляд был обращен не в мою сторону.

Так мы просидели в кабинете Сола Де Луки почти шесть часов.

На следующее утро, без десяти пять, к нам вошел Фредди, а за ним Чарли и Рик. Волосы у Чарли были всклокочены, ворот расстегнут, и выглядел он крайне обеспокоенным, словно кого-то искал, но не мог найти. Рик по-прежнему смахивал на вампира: весь из острых углов, обтянутых бледной кожей. Чарли начал говорить что-то вроде: какого дьявола, это могло бы и до утра подождать, но когда увидел меня, в его глазах заметался страх. Его рука потянулась к пистолету, однако Вито выбил у него оружие.

— Фредди, закрой дверь, — приказал Сол.

— Этот сукин сын убил Кармину и Данте, — Чарли пытался успокоиться, размахивал руками и говорил очень громко, словно крик мог убедить Сола, Вито и Энджи в том, что я рассказал неправду. — Он пытается выдавить нас из банка. Господи Иисусе, что он здесь делает?!

Сол резко вскинул левую руку и врезал Чарли в правую скулу. Все случилось так неожиданно, что Чарли даже не дернулся.

— Эй! — завизжал он.

— Заткнись и слушай!

Чарли заткнулся. Рик пристроился возле книжных полок, явно прокручивая в голове свой будущей танец: он будет двигаться легко и стремительно.

Сол снова посмотрел на меня — впервые с того момента, как послал Фредди за Чарли, — и произнес:

— Расскажи ему.

И я повторил свой рассказ для Чарли. Чем дольше я говорил, тем больше дергался Чарли. Он переминался с ноги на ногу, переплетал пальцы и заметно потел. И чем больше суетился Чарли, тем больше каменел Сол. Когда я закончил, Чарли заявил:

— Хрень! Дерьмо! Зачем слушать этого парня? — Он посмотрел на Энджи, потом на Вито. — Дядя Вито! Эй, Энджи! Кто здесь семья? — Он посмотрел на отца. — Зачем слушать этого парня?

Сол перевел пустые лягушачьи глаза на своего сына и отчеканил:

— Я слушал потому, что в сердце своем не сомневался, что ты можешь это сделать, а теперь, глядя на тебя, я знаю, что ты это сделал.

— О чем ты говоришь? Все это ослиное дерьмо!

Сол ударил Чарли тыльной стороной правой руки так сильно, что Чарли отбросило назад. Вито посмотрел на Рика, и тот едва заметно качнул головой, показывая, что он в этом не участвовал. Вито кивнул.

Чарли был выше Сола и моложе, но в Чарли не хватало цельности, и его разъедала злоба. Сол же оставался сильным и полным жизни, несмотря на свой возраст. «Скала».

— Ты кусок дерьма, Чарли. — Именно эти слова произнес Чарли, обращаясь к Джои Путате. Чарли попытался закрыться, но Сол принялся наносить ему правой рукой один удар за другим, продолжая держать мой «дэн-вессон» в левой. — Ты дважды кинул гребаных Гамбоза. Ты превратил нашу семью в лжецов, а у тебя даже не хватает смелости это признать. Будь мужчиной, Чарли. Посмотри мне в глаза и признайся, что ты сделал эту ужасную вещь.

Я снова взглянул на Рика, но тот, казалось, ничего не видел и не слышал. Его глаза были закрыты, голова ритмично покачивалась в такт какой-то темной музыке.

Чарли рухнул на стул, рассчитывая таким образом увернуться от ударов. Его лицо побагровело, по подбородку текла слюна.

— Это неправда. Я ничего не сделал. Клянусь, что не сделал.

«Ну совсем как маленький ребенок!»

— Я дал им слово, Чарли. Обещал, что наша семья будет жить в мире с другими семьями, а ты нарушил соглашение. Ты меня понимаешь? Ты знаешь, чего нам будет это стоить?

Чарли вскочил со стула и вжался в стену.

— Папочка, пожалуйста, — заныл он.

Сол схватил Чарли за горло и встряхнул его.

— Я продолжал надеяться, что ты изменишься к лучшему, но вижу, этого не будет никогда. Я взял тебя в дело, обеспечил тебе легкую жизнь, но ты был недоделанным — таким и остался!