– Ну-ка пошли! – внезапно ярился тяжелый, словно отлитый из чугуна Макарыч и хватал Петровича за шкирку. – А если я тебе яйца в дверях зажму, что ты запоешь?!

И Юрий Петрович бледнел и начинал запинаться, торопливо пытаясь объяснить этому явно сумасшедшему человеку, что совсем не то хотел сказать…

– А что?! – страшно ревел рубоповец, и священник подскакивал в своем кресле. Ему и самому приходилось ломать людей, правда, давненько, но то была игра, как в гляделки – кто первым отведет взгляд, а это не походило ни на что!

Но каждый раз старый, опытный рубоповец останавливался на самом краю… И после двадцатой или тридцатой такой «остановки» Мещеряков сломался. И с этого момента он действительно стал рассказывать все.

На поверку выходило, что начальник ОБНОНа не такой уж невинный агнец. По крайней мере, этот ход: Сережа стреляет в Саньку, а Гравер втихую убирает Сережу – придумал именно он. Лично. А что? Все абсолютно правдоподобно: в первом случае мщение, во втором нормальная расправа со стукачом – в ментовке бы никто этому не удивился.

Поведал Мещеряков и то, что заказанную из области имитацию покушения на Романа тоже обеспечивал личным составом именно он: потому охрана и не поймала никого, что с профессионалами дело имела. И опять-таки никто из напрямую причастных к этому исполнителей не удивился: мало ли какие счеты могли быть между Романом и начальником ОБНОНа?! Все абсолютно нормально…

Но вот зачем это все понадобилось Виталию Сергеевичу Лядову, начальник ОБНОНа не знал. Макарыч испробовал все: угрозы, битье, разве что к розетке не решился испытуемого подключить – все оказалось бесполезно. Мещеряков действительно этого не знал.

– Ну что, мужики, хватит с вас? – насмешливо спросил Андрей Макарович, когда убедился, что более ничего нового не услышит.

И впервые за много часов никто не возмутился командирскому тону рубоповца: с них и впрямь было достаточно. По крайней мере, отец Василий чувствовал себя так, словно это ему несколько часов подряд угрожали засунуть провод в задницу, а заодно переломать пальцы дверью туалета.

Они оставили смертельно бледного Мещерякова вместе с таким же бледным и притихшим хозяином квартиры, разбили телефон и быстро покинули это жуткое место. И священник еще раз отчетливо осознал, что самыми неприятными для нас местами являются те, где мы делаем что-то против своих правил, что-то неверное, ненужное и недоброе…

* * *

– Ну, что будем делать, мужики? – спросил Макарыч, когда они отошли достаточно далеко, аж к самой Студенке.

Мужики молчали.

– Я, кажется, знаю, – подал голос отец Василий.

– Что? – повернулись к нему остальные.

– Нам нужен подполковник Лядов, так?

– Ну… положим, – заинтересованно посмотрел в его сторону Санька. – Только как его возьмешь? Теперь нас к нему на пушечный выстрел не подпустят – это уж будь спок!

– В этом вся суть, – кивнул священник. – Поэтому не мы должны Василия Петровича найти, а он нас. И желательно, чтобы пришел без сопровождения…

– Как?! – Для начала нужно выяснить, стоит ли в моем доме засада.

* * *

Мужики снова перешли Студенку вброд по дамбе и след в след побрели к дому отца Василия. Подобрались к сараю и заглянули – никого; проверили летнюю кухню – пусто.

– Плохо дело, – пробормотал священник и вдруг увидел Стрелку.

Вредная кобыла стояла прямо напротив крыльца и враждебно щерила огромные желтые зубы.

– Они в доме! – уверенно заявил священник. – Значит, как договорились: Роман с Сережей на стреме, ты, Санька, страхуешь снаружи, а мы с Макарычем пойдем через подвальное окно.

Мужики кивнули и расползлись в разные стороны.

– Давай, Макарыч, вперед, – усмехнулся священник. – Хоть и недоброе дело делаем, а оставлять все как есть и того хуже!

Рубоповец обтер лицо руками и глубоко вздохнул:

– Пошли.

Они пробрались к окошку полуподвала, и священник, аккуратно поддев стекло взятым у рубоповца ножом, тихо выставил его и открыл окошко изнутри. Затем развернулся и, сунув ноги в окно, стал аккуратно спускаться, пока не повис на руках. Отсюда до пола было совсем немного – около метра. Спрыгнул и прислушался: тишина.

– Давай, Макарыч, – позвал он. – Двигай за мной.

Андрей Макарович засопел и полез в окно.

Лестница отсюда вела в коридор, а точнее, в небольшой закуток между ванной комнатой и прихожей. «Лишь бы они дверь снаружи на засов не задвинули!» – подумал отец Василий и облился холодным потом: такое вполне могло случиться чисто автоматически, просто из любви к порядку.

Макарыч спрыгнул, и они, стараясь не шуметь, осторожно двинулись к лестнице и, внимательно ступая, пошли вверх по ступенькам.

«Лишь бы дверь не закрыли! – взмолился священник. – Лишь бы дверь…» Сердце радостно заколотилось: дверь была приоткрыта. Он потрогал ее за край, удивился тому, как он раскурочен, и все понял: именно сюда лично он некоторое время назад скинул двух ментов, чтобы получить минут сорок форы. Ребята вечно сидеть взаперти явно не собирались, а заглянуть в одну из комнат с окошком не додумались – вот и сломали засов… Теперь это ему помогло.

Макарыч ткнулся ему в спину, и оба замерли.

– Да чего ты из-за этого переживаешь? – размеренно говорил кто-то невидимый. – Вот увидишь, все будет нормалек.

– Тебе легко говорить, а я…

Отец Василий повернулся к Макарычу:

– Кажется, двое…

Рубоповец легонько постучал его по плечу – мол, все ясно, пошли вперед.

– А я тебе еще раз говорю: все это туфта! – с напором делился один из сидящих в засаде с другим.

Отец Василий легонько толкнул дверь и оказался в коридоре. Было совершенно темно. Он прислушался и понял, что разговор идет на кухне – самом удобном для засады месте. Священник перекрестился и двинулся вперед.

Они и впрямь сидели на кухне, прямо за столом, один напротив другого. В отсветах фонаря соседнего коттеджа очертания голов и плеч виднелись совершенно отчетливо. Отец Василий бесшумно скользнул к дверям кухни и затаился.

– А я тебе еще раз говорю, не бери в голову, – размеренно повторил тот, что сидел справа.

Подоспевший Макарыч ткнул священника в бок, дескать, чего ждешь, пора, и отодвинул его вправо, что означало: твой тот, что справа, а левого я беру на себя.

Отец Василий в три шага пересек темную кухню и, схватив «своего» за голову, швырнул его на пол и подмял под себя.

– Сука! – удивленно прохрипел противник и попытался ударить напавшего на него неизвестного агрессора в пах.

Но отец Василий был к этому готов. Он легко перехватил противника за кисть и завернул ее назад. Бедолага вскрикнул от боли. И тогда священник нашел вторую руку и, преодолевая яростное сопротивление, повел руку на излом. Парень захрипел и сдался.