Юноша помотал головой и, будто в полусне, пошёл за врачом. Она двигалась быстро, и парню показалось, что в ней чертовски много силы, несмотря на довольно хрупкую фигуру.

— Как ваше имя? — обернувшись, спросила девушка.

— Пьер. Пьер Врей, — ответил юноша, отчего-то подумав, что он похож в этот момент на ребёнка, стеснительного и слабого. — Я рядовой… — поспешно добавил он, решив, что это важно. — Здесь с простреленной рукой.

Врач кивнула. Через минуту она оставила Пьера у столовой и пошла прочь, на прощание сказав:

— Приятно было познакомиться. Будьте осторожны, огнестрельное ранение — вещь неприятная. Выздоравливайте.

— Подождите, — набравшись смелости, неожиданно выпалил парень. — Как ваше имя?

— Алисия Винтехальт, — девушка не обернулась, даже не остановилась, лишь слегка замедлилась.

Юноша кивнул. Он стоял у дверного проёма, перед ним проходили какие-то люди, но Пьер не видел их, погружённый в прелестные фантазии, где он и Алисия шли, держась за руки. Девушка очаровала солдата, и через пару минут он понял, что чувствует себя ещё лучше, чем пару часов назад. Теперь приятное томление и прекрасное настроение переросли в некое чувство, тем не менее, назвать которое любовью, юноша пока не дерзнул.

«Нужно встретиться с ней вновь, и тогда всё станет понятно», — подумал он и на негнущихся ногах вошёл в столовую.

***

Вернувшись в палату, Пьер застал соседа в точно таком же положении, в каком оставил его перед обедом. Мужчина с перевязанным лицом, лежал на правом боку, укрытый одеялом, и мерно дышал.

— Эй, — набравшись решимости, позвал парень, — вы в порядке? Обед уже прошёл, но если пойдёте сейчас, может быть, ещё успеете что-нибудь съесть.

Голос юноши был чист и притворно весел, однако Пьер испытывал нечто вроде волнения. Он помнил своего соседа, помнил, как он не побоялся заговорить с полковником, как один посмел подать голос, не взирая ни на разницу в званиях, ни на присутствие Инстерниса. Сейчас же тот смельчак превратился в безмолвного пациента, не желающего ни говорить, ни есть.

Слова Пьера остались без ответа, но парень был почти уверен, что его слышат. Дело в том, что после сказанного, дыхание мужчины с перевязанным лицом стало тише, и Пьер догадался, что тот хочет выглядеть спящим.

«Это не моё дело, но…» — юноша переступил с ноги на ногу и вздохнул, ощутив прилив любопытства.

«Здесь будет слишком скучно, если я всё так оставлю. Стоит наладить отношения с этим молчуном. Может быть, он разговорится, и мы хоть в карты сыграем», — решил Пьер. Он сжал кулаки, сделал два шага по направлению к занятой кровати, дыхание лежавшего мужчины стало совсем тихим, и, достигнув цели, парень дотронулся рукой до его плеча.

— С вами всё в по…

— Пошёл вон! — подскочив так, что ножки кровати страшно грохнули по полу, взревел сосед.

Пьер в ужасе отшатнулся, едва не упав на больную руку. Сердце его бешено заколотилось, и юноша не смог ничего сказать. Он безотрывно смотрел на лицо мужчины, повернувшегося к нему. Бинты скрывали правый глаз, и в центре повязки краснела алая капля — сгусток крови.

«Он лишился глаза», — догадался юноша и, придя в себя, встал и отошёл к своей кровати. Его сосед по-прежнему смотрел на него единственным глазом, и в этом взгляде читались презрение и ненависть.

— Извините, — прошептал Пьер.

— Что мне твои извинения? — твёрдым голосом отозвался мужчина. — Вот всегда так! Хочешь побыть один, подумать… Но нет! Подселят такого, как ты! Любопытное ничтожество! Лучше бы меня тогда насмерть избили…

Пьер молча слушал. От этих слов в его душе всколыхнулись гордость и обида, однако, юноша понял, что действительно виноват.

— Я не хотел, — после минуты молчания сказал он.

— Нет, хотел! — ответил мужчина. — Видишь же, что ни говорить, ни есть не хочу. Думаешь, это от вредности?

Пьер покраснел.

— Нет, что вы, просто….

— Что? Ну же, говори, и смотри мне в глаза… Иначе, это неприлично!

Юноша удивлённо воззрился на перебинтованное лицо Адела Фриншлайта, и понял, что даже с одним глазом, этот мужчина вызывает в нём неподдельное восхищение.

— Я сказал «смотри», а не «пялься». Есть разница, не находишь? Ну же, что тебе надо? Только не говори, что волнуешься о ком-то, кроме себя. Не поверю.

Парень замешкался. Он захотел было признаться и сказать, что ему всего лишь стало скучно, но догадался, что эти слова вызовут неминуемый гнев.

— Отчего же, не поверите? — как можно спокойнее спросил он. Его сосед покачал головой.

— Никого не волнует чужая судьба. Ни тебя, ни меня, ни кого бы то ни было вообще.

Пьер раскрыл рот, чтобы возразить, но Адел перебил его и махнул рукой.

— Ты мне надоел, — сказал он. — Замолчи и больше не лезь. Ничего не хочу слышать. Ты же должен понимать хоть что-то…

***

На этом попытки юноши наладить контакт прекратились. Тому способствовал гневливый нрав Фриншлайта, ненависть, звучавшая в каждом слове, и тот факт, что Пьеру вскоре стало не до скуки и не до соседа. Каждый день он виделся с Алисией и постепенно, сам того не осознавая, позволял чувствам точить своё молодое сердце. Её взгляд, улыбка, движения, голос — всё это, словно стрелы, казалось, были направлены в одну цель и успешно её достигали. Молодой человек влюбился, и осознание этого стало для него одновременно и счастьем, и проклятьем, ведь до нынешнего момента юноша никого по-настоящему не любил. Теперь же он отчётливо понял, игры кончились, и в случае чего, потеря Алисии станет для него нестерпимой.

«Неужели нужно было мотаться так долго, чтобы однажды встретить её и захотеть остановиться? — думал парень. — А как же моя перелётная натура? Она успокоится или даст о себе знать позже? Что если она явится, и всё пойдёт прахом… Нет, от Алисии я не отступлюсь. Сломаю себя, но не отступлюсь!»

Но признаться в своих чувствах он не торопился. Юноша выяснил у одного из пациентов, пожилого мужчины со сломанной ногой, что Алисия не замужем, не обручена и вообще не имеет никого на примете. Это придало парню уверенности, и он решил молчать, до тех пор пока не удостоверится наверняка, что сиюминутный порыв не заставит его сбежать, как то было с Миленой. Потому он терпел, но не лишал себя возможности показывать свою преданность избранной девушке. Юноша улыбался ей, говорил вежливо, тщательнейшим образом подбирая слова, придерживал двери, пропускал вперёд и не слишком успешно в силу своей травмы помогал ей. Он гадал, видит ли и понимает ли она его поступки, догадывается ли,