турецкий офицер, полковник. Что же мне лазать по всяким дырам. Это ваши штучки. Вот вам жетон, идите в камеру хранения на морском вокзале и заберите четыреста карт в мешке“. Вот так поворот! Как гром среди ясного неба! А если это подстава? Ведь только что четверых выслали».

Генерал Иванов долго думал, мучился, но делать нечего, надо идти. Спрашивает Медведко:

– Леонид, ты готов?

– Готов…

– Мы тебя высадим у камер хранения и подстрахуем.

Леонид Иванович как-то в беседе признался, что единственный раз в жизни с ним случилось такое: пока дошел до камеры хранения, был весь мокрый, словно из парилки. Не помня себя, он предъявил служащему жетон, и ему без проблем выдали заветный мешок. Мешок секретных карт! Идет и ждет: вот схватят, вот арестуют!

К счастью, все обошлось. В коридоре его встретил Иванов, забрал мешок и погрузил в машину. Быстро приехали в консульство, распаковывали мешок, и на столе – гора карт! Агент не подвел.

Генерал Иванов доложил в Центр, отправил карты. Москва долго молчала, потом сообщила, что Иванову и Медведко объявлена благодарность и они награждены денежной премией.

А вскоре пришел приказ: командировка капитана Медведко в Турцию завершена. Сопровождал Леонида в Москву сам вице-консул Иванов. Он опасался очередной провокации со стороны местных властей. Так они вместе и прибыли на Родину.

Билет в Дамаск

По возвращении в Москву Медведко написал рапорт. Просил направить для обучения в Военно-дипломатическую академию. Руководство управления не возражало. Действительно, все казалось бы, логично, Леониду предстояло и дальше служить в военной разведке, а у него ни военного, ни специального образования. Однако жизнь порой делает такие повороты, которые вряд ли укладываются в ложе логических законов. Вот и на этот раз он благополучно прошел экзаменационные пороги, и когда казалось, цель была так близка, и Леонид уже мысленно представлял себя слушателем академии, на его пути возникла фигура генерал-полковника Хаджи Мамсурова. Участник войны в Испании, легендарный майор Ксанти, Герой Советского Союза, первый заместитель начальника ГРУ. На беду Медведко, он возглавил приемную комиссию.

– Товарищ капитан! – Мамсуров сурово смотрел на Леонида, – Академия дает высшее военное образование! Понимаете, высшее!

– Понимаю. И хочу его получить…

– Хотения тут мало. У вас же, по сути, нулевое военное образование. Как же вы в академии учиться будете?

– Но тогда получается замкнутый круг, товарищ генерал-полковник.

Мамсуров поморщился и отпустил капитана. Медведко в академию не приняли. Правда, в управлении успокоили: подожди годик, примут. Так оно, собственно, и получилось. Он поработал в Центре подготовки нелегалов, рассказывал им о Турции, обычаях этой страны, языке, а весной сделал вторую попытку поступить в академию. Его приняли.

Хотел попасть в англоязычную группу, но не тут-то было. Нет, уж дорогой, сказали ему, будешь учить арабский язык. Что ж, человек он военный, арабский так арабский. Впрочем, вскоре Леонид и сам понял правильность выбора его педагогов.

Академические годы были нелегкими. В квартире, которую выделило ГРУ, жили три семьи – в комнате по семье. У Леонида двое маленьких детей. Утром он укутывал их в шинель и вез через всю Москву в детский садик при академии. Сам бежал на занятия: арабский язык, страноведение, оперативная техника, физическая подготовка, философия, политэкономия и, конечно же, специальная оперативная подготовка. «Наружка» из курсантов Высшей школы КГБ висит на хвосте, а ты «чешешь» по маршруту, пытаясь оторваться, выйти к тайнику незамеченным, сделать закладку.

И так на протяжении трех лет. А когда обучение было завершено, встал вопрос: куда отправить Медведко? Оказывается, в родном 4-м управлении уже присмотрели ему будущее место службы. Заканчивался срок командировки в Сирии Валерия Торгунакова, который работал там под крышей отделения ТАСС. Медведко предстояло сменить своего коллегу.

Ю. Тыссовский, востоковед, работник ТАСС, так вспоминает о приходе Медведко в агентство: «Нечего скрывать, ТАСС часто был и „крышей“ для прикомандированных к нему работников разных специальных служб и ведомств, которых мы называли „чужаками“ или „соседями“. Поэтому время от времени в редакции появлялся очередной новый человек, который застенчиво сообщал нам, что перевелся в ТАСС из неведомого „издательства словарей“ или чего-то в этом роде. Мы между собой таких и называли „словарями“. Но в большинстве своем это были специалисты с прекрасной подготовкой – и страноведческой и языковой. Однако журналистских навыков у них явно не хватало. Этот недостаток в той или иной мере, в зависимости от способностей человека, преодолевался достаточно успешно во время стажировки в редакции.

Среди них особо выделялся хорошим знанием языков и литературы Леонид Медведко. Когда он уехал за границу, мы стали называть его „нашим человеком в Дамаске“».

Однако, прежде чем оказаться за границей, Леонид Иванович, споткнулся, что называется, на самом пороге. Правда, не по своей вине.

Билет в Дамаск он взял на 8 марта 1963 года, но в этот день в Сирии произошел военный переворот. Он еще не подозревал, что это своего рода знак судьбы – все последующее пятилетие пребывания Медведко в этой стране пройдет в бурлящем потоке событий – борениях, переворотах, революциях.

Но тогда, оставив семью в Москве, Леонид вылетел в Дамаск на два дня позже. В столице Сирии еще был комендантский час, и местные газеты утверждали, что на сей раз это не переворот, а «Великая революция».

«Она свершилась под лозунгом „Парии арабского социалистического возрождения (ПАСВ), – напишет позже Медведко, – Единство, свобода, социализм“. Эти слова рефреном звучали ежедневно в течение всего моего пребывания в стране. Правда, за последующие семь лет предпринималось еще несколько попыток всякого рода переворотов и революций.

Среди журналистов даже ходила шутка: общее число переворотов в стране определяется по формуле N минус 1, где N означала общее число переворотов, но без последнего, который всегда объявлялся революцией».

Вот в такой обстановке и пришлось начинать свою работу оперативному офицеру Дамасской резидентуры, корреспонденту ТАСС Леониду Медведко. Это была уже вторая командировка, и, разумеется, руководитель разведаппарата да и в Центре ждали от него активной работы.

Одного из агентов на связь ему передал предшественник Торгунаков. Им оказался депутат парламента. Он прекрасно знал обстановку в стране, расклад сил, подводные камни сирийской политики. И, конечно, поставлял весьма ценную информацию.

Второй агент был уже в разработке,