— Более определенного ответа у меня нет — она потеряла слишком много крови; кроме того, не исключена опасность инфекции. К счастью, несмотря на то что жена ваша хрупкого сложения, здоровье у нее отличное. Я сделал все, что мог. Если возникнут какие-то осложнения, тотчас же дайте мне знать, а сейчас я должен вас оставить: меня ждут. — Доктор повернулся и быстро вышел из комнаты.

Усевшись у кровати Эмили, Клауд взял ее за руку. Его жена выглядела такой маленькой и измученной, что все слова утешения тотчас вылетели у него из головы, уступив место гнетущему страху. Он чувствовал, что, если Эмили умрет, с ней вместе умрет и часть его души. Клауд был так поглощен своими мыслями, что даже не слышал, как к нему подошел Тан дер. Когда брат положил ему на плечо руку, он непроизвольно вздрогнул.

— Тебе придется ненадолго покинуть ее — шериф хочет с тобой поговорить. Я пока останусь здесь. Если ты не сойдешь вниз, шериф сам притащится сюда.

— Ты сам разве не мог рассказать ему, что здесь случилось?

— Он хочет услышать кое-что лично от тебя: ты ведь тоже присутствовал при этой бойне, и твоя жена пострадала. — Тандер пожал плечами. — Может, он просто должен убедиться, что наши показания совпадают.

Нехотя поднявшись, Клауд отправился вниз. Когда допрос был окончен, он поинтересовался каким-то безжизненным тоном:

— Чилтон жив?

— Мертв, Пуля пробила ему голову насквозь. А женщина может выжить.

— Какая женщина? Дороти?

— Нет. Миссис Брокингер тоже мертва. Харпер повез ее к гробовщику. Я имею в виду мисс Катрину. Похоже, миссис Брокингер успела сделать еще один выстрел. Пулей мисс Катрин оторвало ухо и сильно изуродовало лицо; не знаю, как она это пережинает, когда придет в себя.

— Вы собираетесь предъявить обвинение Джиорсал Макгрегор?

— Нет. Она действовала в целях самозащиты. Похоже, те, кто виновен, уже понесли наказание, если, конечно, вы не собираетесь предъявить мисс Катрине собственное обвинение.

— Нет, мстить я никому не буду, как бы мне этого ни хотелось.

— Тогда у меня все. Надеюсь, ваша жена скоро поправится, — проговорил шериф, Клауд кивнул в ответ, и вслед за этим блюститель порядка покинул дом.

Клауд поспешил обратно к Эмили. У ее кровати он застал одного лишь Тандера.

— А где все остальные?

— Вулф повез женщин обратно на ранчо. Скай решила остаться с детьми, а Джиорсал хочет взять кое-что из вещей, чтобы потом снова вернуться сюда.

— О Господи! Дети… — Клауд в отчаянии закрыл лицо руками.

— Близнецы слишком малы, чтобы что-то понимать.

— Но есть еще Торнтон. Он уже терял родителей, и страх этой утраты до сих пор остался в нем. Этот страх заставлял его иногда среди ночи забираться к нам с Эмили в постель. Если… — Клауд замолчал. Он не в силах был произнести роковые слова.

Положив руку брату на плечо, Тандер тихо заметил:

— Вулф как-то сказал, что под нежной кожей Эмили скрывается стальная броня. Она не умрет.

— Она не должна, — прошептал Клауд, склоняясь над женой и целуя ее. — Не должна.

Когда несколько часов спустя приехал Вулф, Клауд все еще сидел у постели Эмили. Он повернулся, чтобы поздороваться с братом, и тут к нему бросился Торнтон.

— Это не место для мальчугана. — Клауд попытался удержать малыша, но тот, вырвавшись, бросился к Эмили.

— Я терпеть не могу злых ангелов! Я их ненавижу! — Торнтон обернулся и взглянул Клауду в глаза. — Они ее не заберут. Мы им не дадим, правда, папа?

— Правда. Мы будем стараться изо всех сил.

Часы сплетались в дни, однако состояние Эмили не улучшалось. Клауд чувствовал себя беспомощным, словно младенец. В довершение всего у Эмили начался жар. Она то впадала в забытье, то засыпала, и сон этот был настолько глубоким, что Клауду временами казалось: она уже никогда не проснется. Иногда Эмили приходила в сознание, и тогда Джиорсал насильно вливала ей в рот немного Пунша или давала лекарство, однако Клауд понимал, что этого слишком мало для того, чтобы восстановить силы, уходившие с каждой минутой.

Он почти перестал спать, лишь время от времени впадал в чуткую дрему. Ел он также очень мало и большую чаги, времени сидел, держа Эмили за руку и молясь о том, чтобы Бог сохранил ей жизнь. Так неистово и искренне ему еще никогда не доводилось обращаться к Всевышнему.

На третий день Джиорсал поставила перед Клаудом поднос с едой и строго приказала:

— Ешь.

— Хорошо, сейчас.

— Конечно, ты поешь, ведь я буду стоять рядом с тобой и смотреть, как ты это делаешь. А если ты не станешь есть, я позову твоих родных, чтобы они подежурили около Эмили, пока я буду кормить тебя с ложечки.

— Черт подери, Джиорсал! Я ведь не ребенок!

— Ты ведешь себя еще хуже. — Джиорсал нахмурилась. — Послушай, если ты не будешь есть и спать, ты обязательно свалишься, это я тебе точно говорю. Ну подумай, какая Эмили от этою польза? Ей нужно, чтобы ты был сильным и освободил ее от всех домашних дел, когда она выздоровеет. А если… — Голос Джиорсал дрогнул, однако она продолжала, хотя было видно, что ей об этом не хочется говорить: — Если она не выживет, ты должен быть сильным ради малышей.

— Что ты мелешь! Она обязательно поправится.

— Я хочу этого так же сильно, как и ты. Но что хорошего, если Эмили, придя в себя, увидит рядом с собой не мужа, а дряхлую развалину? — Заметив, что Клауд взялся за ложку, они одобрительно кивнула и осторожно примостилась на краешке кровати. — Ты можешь пока отпустить руку Эмили, тебе ведь так неудобно есть…

Не отрывая взгляда от тарелки, Клауд покачал головой.

— Не хочу. Боюсь, если я сделаю это, она от меня ускользнет.

— Я подержу ее руку вместо тебя, а ты пока поешь. И поверь, у меня совсем нет ощущения, что она умрет. Эмили впервые в жизни получила то, что хотела, и теперь так просто не сдастся.

— Не многого же она хотела…

— Как сказать. Настоящая семья, родные, которые ее любят, трое малышей… У нее нет ни малейшего шанса ускользнуть от вас. А если прибавить то, что Эмили и самой этого не хочется, то я бы сказала, ей не избежать выздоровления.

— Но зачем она сделала такую глупость? — пробормотал Клауд, отставляя поднос в сторону.

— По той же причине, по которой и ты встал бы между ней и убийцей. По той же причине, по которой вы оба горой встали бы на защиту своих малышей, если бы проклятой старухе с косой вздумалось их забрать. Да вы просто созданы друг для друга. А теперь ты должен послушаться меня и пойти отдохнуть.

Клауд неохотно подчинился. Придя в свою комнату, он сразу разделся и, едва успев лечь в постель, провалился в глубокий сон.

Проснувшись, Клауд понял, что проспал гораздо дольше, чем намеревался. Он поспешно натянул одежду и помчался в комнату, где лежала Эмили. Успокоился он лишь тогда, когда убедился, что никаких изменений к худшему в ее состоянии не произошло.