– Но Филармония как раз в это время не может.

– Хм… – Вздох, небольшая пауза. – В шесть часов… – Большая пауза, вздох… – Возле вашего дома. Хм… До свидания.

Филармония – единственно правильное решение для встречи с Андреем, потому что:

1. Пусть не думает, что если я охочусь за высокопоставленными чиновниками, то у меня совсем нет культурных запросов.

2. Так ему и надо. Мог бы и сам что-нибудь предложить, вот у Романа всегда было множество идей…

Вечером сказала Алёне, Ольге, Женьке и Ирке-хомяку, что воспринимаю это не как свидание, а как встречу обвиняемого со свидетелем в рамках процессуальных отношений. У такого роскошного небрежного красавца наверняка куча женщин. Согласились все, кроме Ирки-хомяка.

– Ничего, подождёт его куча, – сказала Ирка.

Может быть, я напрасно ею немного пренебрегаю и не считаю её самой умной из моих подруг?

6 апреля, пятница

Вышла из дома в шесть часов три минуты (всегда хорошо немного опоздать). На улице около моего дома никого не было. (Но что значит «никого»? Было много разных людей, среди которых

я и стояла, озираясь по сторонам, как дура, на свидание к которой никто не пришёл.)

Приняла решение спрятаться в магазине «24 часа» и наблюдать через стекло.

Не могу сказать, что я очень обиделась на него за опоздание, потому что с самого начала не рассматривала все это безобразие как свидание, просто думала, – вдруг у нас будет такой романтический вечер – сначала мы посидим в кафе, потом пойдём в Филармонию, и, может быть, он возьмёт меня за руку, как в пятом классе.

Чёрный «лэндровер» появился в шесть двадцать две. Я для приличия купила шоколадный батончик и, подождав ещё три минуты, направилась к машине.

– Выпьем кофе? – предложила я. – Где?

Андрей пожал плечами – где хотите.

В «Кофесоле» он заказал двойной «эспрессо», а я «капучино» и толстенький пирог с черникой (хотела ещё с малиной и пирожок с сыром, но постеснялась).

Только мы расположились за столиком и я улыбнулась Андрею светлой и задумчивой улыбкой, как в его кармане зазвонил телефон.

– Я тебе… (неразб.)… сказал, чтобы… ррр… – сердито рычал он. – А ты… ррр… (неразб.).

Я спокойно пила кофе и, не проявляя никакого нетерпения, ждала, когда же он решит свои наболевшие вопросы и мы начнём беседовать о том о сём.

Наконец Андрей закончил рычать, и я встрепенулась и сказала:

– А… – но телефон тут же зазвонил снова.

– У меня вагоны стоят!.. – тихим страшным голосом орал он. – Ты, твою мать…

Дальше опять неразборчиво, шёпотом, отвернувшись и прикрыв рот рукой, но я обо всем догадалась.

Я задумчиво курила и делала вид, как будто мы сто лет знакомы или даже мы семья: муж – бизнесмен – где присядет, там заодно и поработает, а жена – писательница и здесь, в кафе, наблюдает жизнь и раздумывает над сюжетом.

…Обидно мне, очень обидно! Андрей так и не сказал мне ни слова, а всё только другим своим знакомым… Зачем он тогда пригласил меня в Филармонию?

Решила, не буду обижаться, в конце концов, для настоящего мужчины вагоны важнее, чем я, к тому же я не глупенькая девочка и могу самостоятельно занять себя. Например, сейчас, пока он орёт в телефон, я могу подумать – женат ли он? Или нет?

Есть такой краб, у которого одна клешня деликатес, а другая так себе, ерунда. Охотники за крабами отрезают у него деликатесную клешню и бросают краба обратно в море. Этот краб-дурак прячется в укромном местечке и отращивает новую клешню. Нет, чтобы по-умному отсидеться – так он снова ловится, и охотники опять отрезают у него деликатесную клешню…

Вот так и я – с большим трудом отрастила новую клешню, и больше ни за что не поймаюсь. Я не какой-нибудь краб-дурак, чтобы ещё раз иметь дело с женой и фальшивой тёщей!

Как это печально, если он всё-таки женат… Это как будто тебе пять лет и ты тянешь лапку к кукле, а она чужая, тогда тянешь лапку к другой – и она чужая, не твоя, и эта, и эта… А где же тогда твоя?! То есть моя…

Задумавшись о жизни крабов, я не заметила, что Андрей разговаривает, то есть орёт, уже минут десять. Почти что окончательно решила – сейчас встану и покину этот романтический ужин. Тем более нам уже пора в Филармонию.

– Мы в концерт опаздываем, – сказала я в надежде, что он улыбнётся.

Но он не улыбнулся. Не отрываясь от телефона, Андрей заплатил по счёту, и мы поехали на концерт.

В Филармонии совершенно особая атмосфера – островок другой жизни.

Я всё детство промучилась в этом зале, конкретно в четырнадцатом ряду. А если человека ребёнком заставляли что-то делать, и он ужасно это ненавидел, но был маленький и ещё не умел бороться, то потом, когда человек вырос и уже никто не может его заставить, человек почему-то уже сам делает это… Именно по этой странной причине я продолжаю ходить в Филармонию, тем более у меня там есть мои филармонические старушки, все те же – в белых блузках и серебряных причёсках. Я была маленькая, а они уже были такими. И ещё у них – лица. Лица людей с того самого островка другой жизни.

Так, произошла небольшая осечка. Я думала, что в первом отделении Бах – он мелодичен и каждый может его пережить. А со второго отделения я собиралась, так уж и быть, уйти, – во втором отделении будет концерт для виолончели с оркестром какого-то неизвестного мне Шохата. Но все почему-то поменяли местами, и сейчас будет этот Шохат.

Сверившись с программкой, я поняла, что Шохат ещё живой и даже немного моложе нас. Он может быть не так безобиден, как Бах. И ещё будет вокал; подозреваю, что Андрей равнодушен к вокалу.

Играли концерт для виолончели с оркестром Шохата. Я искоса наблюдала за Андреем – по-моему, ему нравится. Во всяком случае, глаза закрыты. Настоящие меломаны всегда слушают музыку с закрытыми глазами.

Ой! Я испуганно вздрогнула. Сопит! И ещё, кажется, прихрапывает на вздохе! Что делать?! Нет, так бы ради бога, устал человек, и пусть спит, но вот только две тётки впереди… Они оглядывались и шипели. Я сделала вид, что он не со мной.

Наклонился вперёд! Я испугалась, что Андрей упадёт прямо на тёток, и придерживала его за рукав. Если бы мы были близко знакомы, я бы знала его манеру поведения в обществе – например, имеет ли он привычку храпеть и хлопаться в проход или культурно поспит и к антракту проснётся. А так я, конечно, очень нервничала.

Андрей проспал весь концерт для виолончели с оркестром, и проснулся, только когда запела певица.

Повернулся ко мне – в глазах дикий ужас, видимо, ТАКОГО он всё-таки не ожидал.

Андрей наклонился ко мне – неужели собирается нежно подышать мне в ухо?

– Буфет здесь есть?

– Э-э… да… здесь часто бывают булочки из «Метрополя».