Июнь 1960 года. На борту яхты «Крестоносец», в прибрежных водах Корсики

Когда команде «Крестоносца» казалось, что заход в Бухту Безмолвия неизбежен, из люка появилась курчавая голова радиста, который сообщил, что господина Скорцени срочно просят подойти в радиорубку.

Как обер-диверсант рейха и предполагал, на связи оказался Денхоф, рация которого, замаскированная под старый радиоприемник, была установлена на чердаке «Пристанища», прямо над мансардой, в которой он обитал. Причем сделано это было втайне от всех, даже от владельца поместья – фон Шварца, которого и оберштурмфюрер, и Отто считали «своим».

– Господин оберштурмбаннфюрер, докладываю: со стороны мыса Капо-Бьянко к Бухте Безмолвия вот-вот должен подойти большой военно-водолазный бот «Ломбардия», с командой, нанятой на Сардинии за деньги некоего арабского банкира из числа приверженцев идеям дуче Муссолини. Настроены они воинственно; на судне целый арсенал оружия, и цель у них – опередив вас и Боргезе, любой ценой заполучить клад. Именно так, любой ценой.

– То есть им известно о подготовке нашей экспедиции…

– Утечка информации могла произойти из штаба Лигурийской базы или даже из штаба флота, где все еще много муссолинистов.

– Которые должны быть признательны мне за то, что в свое время спасал их непотребного дуче.

– Когда на кону сокровища фельдмаршала, эти проходимцы готовы забыть даже такую услугу.

– В таком случае придется напомнить, – словно ударами по жести, прогрохотал Скорцени.

– Кстати, уточню, что через сутки команде «Ломбардии» должно подойти подкрепление в виде то ли яхты, то ли буксирного катера. Впрочем, не исключено, что соратники «ломбардийцев» прибудут сразу на двух судах. Причем есть сведения, что костяк этих бродяг набран из давних обитателей Маки[42], часть из которых в свое время оказывала сопротивление еще войскам вермахта, а после войны провозгласила себя борцами за независимость Корсики.

– Каков ваш план, Денхоф? Появились какие-то конкретные предложения?

– При встрече «ломбардийцы» запросто могут атаковать вас из крупнокалиберных пулеметов и фаустпатронов. Причем у военного бронированного бота значительно больше шансов уцелеть в подобной стычке, нежели у вашей прогулочной яхты.

– Предлагаете срочно сменить ее на крейсер?

– Спрячьтесь на сутки за ближайшими прибрежными скалами или за каким-нибудь островком. Лучше всего проведите это время в одной из бухточек острова Жираглиа[43], божественные места! Мы же попытаемся выяснить, сколько на боте «Ломбардия» людей, каково их вооружение, а также когда они намерены приступать к поискам.

– Хотите призвать на помощь катер французской береговой охраны?

– Бессмысленно, организатор экспедиции наверняка получил право на поиски в прибрежных водах Корсики.

– Точнее, купил это право, вместе с водолазным ботом и катером местной береговой охраны. Может быть, просто избавиться от него?

– Вопрос лишь в том, каким образом это сделать.

– Разве германские мины времен войны у корсиканских берегов уже не всплывают? – спросил Скорцени, решив, что вряд ли их разговор кто-нибудь прослушивает сейчас на избранной специалистами волне, у северного побережья Корсики.

– Здесь объявился один «бедный, вечно молящийся» монах-иезуит.

– Уже сообщили, – молвил Скорцени, не дожидаясь, пока Денхоф произнесет имя.

– Так вот, вчера к нему прибыло еще трое единоверцев, и тоже в монашеских одеяниях, но с прусской выправкой.

– Попытаетесь предоставить этим рыцарям плаща и кинжала право первого удара в спину?

– Причем они с благоговением воспримут такую возможность. Нужно знать амбиции местных иезуитов.

– Но каким образом вы намерены спровоцировать их на атаку?

– Придется рассекретить для нашего иезуита мою рацию, предоставив ее для связи с кем-то из высшего руководства ватиканской службы безопасности.

Обер-диверсант рейха на несколько мгновений впал в раздумья. И дело не только в том, что ему не хотелось рассекречивать рацию «Пристанища». Сам выход некоего чина ватиканской службы безопасности на Денхофа покажется Тото слишком подозрительным, ведь наверняка у того есть свои каналы связи с ватиканской разведкой.

– Нужный человек в Риме отыщется, – оправдал обер-диверсант свое молчание. – Однако по рации свяжется не с вами, Денхоф, а с одним из помощников-телохранителей корсиканского епископа, а уж тот отдаст приказ вашему «бедному, вечно молящемуся».

– Будем считать это идеальным вариантом. Связь через каждые три часа, если только не случиться чего-то непредвиденного.

Когда, не объясняя своего решения, обер-диверсант приказал шкиперу фон Шмидту сменить курс и вести яхту к берегам недалекого Жираглиа, барон был поражен. Неподдельное изумление в его глазах могло соперничать разве что с такой же подозрительностью.

– Я не смею требовать от вас имени вашего радиособеседника, оберштурмбаннфюрер.

– А посему советую не только не настаивать на его произношении, но и вообще продолжать свой вопрос.

– Однако я – шкипер яхты и, как мне казалось, полноправный участник экспедиции к сокровищам Роммеля.

– Это оговорено нашим соглашением, барон. Вы не только полноправный, но и самый ценимый участник нашей операции.

– Тогда могу я знать, почему вместо курса на Бухту Безмолвия мы должны идти курсом на Жираглиа?

– Что вас так взволновало, шкипер? Горные вершины островка – вон они, – указал он на виднеющийся под недалеким горизонтом хребет, который туловищем огромного ящера пролегал с юга на север, через весь островок. – Ночь, проведенная командой яхты у причала тихой гавани; ваше личное вечернее бдение с местной красавицей за бутылкой вина и, наконец, утреннее солнце, которое будит вас не через просоленный иллюминатор в крохотной каюте, а сквозь окно лучшего номера в лучшем отеле островка… Неужели все это вы хотите променять на монастырскую скуку «Пристанища паломника»?

– Вы уходите от прямого и ясного ответа, которого я требую и как партнер по экспедиции, и как равный вам по чину в войсках СС. Коль уж мы условились не забывать о своих эсэсовских чинах.