— Иногда кажется, будто на самом деле она все еще здесь.

Пес вильнул хвостом в знак согласия и тихо заскулил.

— Будто бы она здесь и она помогает, — добавил Сарин.

Он потратил немало сил, приводя все в порядок, и все это время она будто стояла у него за плечом, защищая и наставляя, и только когда он закончил готовиться, понял, насколько все запустил.

Как она просила, чтобы эту службу суждено было отслужить ей, и никогда не верила в то, что, когда настанет этот день, он окажется подготовлен, хотя научила его, своего единственного ребенка, всему, что знала сама. «Я должна была понять, — сказала она как-то с горечью, уже стоя на пороге смерти. — У меня сын. Мне следовало понять». И он решил, что она права, ибо за несколько веков стал единственным в роду удивительных женщин, где благодаря древнему, тщательно соблюдаемому обряду у каждой рождалась дочь и каждая передавала ей свое имя.

Однако он родился не по обряду, а по любви, как сказала мать. Он не знал, пришла ли она в отчаяние, увидев после тяжелых родов сморщенный, крохотный комочек. Не знал, было ли ей страшно, плакала ли она, хотела ли от него избавиться. Он почти физически ощущал ее сопротивление, ее нежелание сделать то, что требовали от нее обряд и традиция. Он была чересчур юной и боролась за свое не слишком удачное дитя с традицией, которая насчитывала больше шести веков. Позже, когда прошло время и ее гнев улегся, осталось одно лишь горькое сожаление, и он был в этом уверен так, будто чувствовал его сам. «Я знала, что должна сделать, и не сделала этого, — сказала она ему однажды. — Во всем только я одна и виновата». А потом она исполнила все, что от нее требовалось, позаботившись обо всем, кроме разве своего слабого сына.

Этот сын, теперь сам далеко не молодой человек, пригнувшись, чтобы не ушибиться о низкую притолоку, переступил порог и вышел на свежий, прохладный воздух. Старые глаза его заметили мелькнувшую за деревьями фигуру оборванца. Старик потрепал по голове пса.

— Один уже здесь, — прошептал он улыбающейся собачьей морде. — Не понимаю, почему они так редко приходят в гости?

* * *

«Почему, — раздраженно подумала Джейни, — почему телефон звонит всегда, когда я чищу зубы?» Ей страшно хотелось переключить на гостиничный автоответчик, но она передумала, вспомнив, что звонить может Кэролайн, и, выплюнув пасту, бросилась к аппарату бегом и схватила трубку, прежде чем отзвучал пятый сигнал, после которого система автоматически сбросила бы звонок. Поморщившись от мятного вкуса на губах, она сказала:

— Алло.

— Доброе утро, — послышался голос Брюса. В первую секунду ей захотелось притвориться, будто она его не узнала, и швырнуть трубку. Однако она ведь решила быть доброй и мягкой, в особенности учитывая, как он благородно вел себя накануне.

«Ну действительно, — подумала она, — проснувшаяся Джейни с проснувшимся либидо должна быть полюбезнее».

— И тебе доброго утра, — сказала она.

— Как спалось? — спросил он.

Он подумала, что бы он сказал, если бы она рассказала ему, как металась сегодня ночью в постели все восемь долгих часов в полузабытьи, которое трудно назвать сном. Она постаралась ничем не выдать своего состояния. Голова разламывалась, грозя вот-вот лопнуть при малейшем движении шеи. А вдруг у него есть аспирин, сообразила она и передумала скрывать боль.

— О, все замечательно, — сказала она. Это была еще не совсем ложь, ложь была потом. — Выспалась отлично. Наверное, из-за вина.

— Везет тебе, — протянул он. — А я всю ночь провертелся без сна. Может быть, постель неудобная, не знаю. Обычно я отлично сплю в новом месте.

— Неужели? — хихикнула Джейни. — Есть свидетели?

Она громко расхохоталась.

Брюс ответил не сразу.

— Я не давал повода так обо мне думать, не правда ли? — в конце концов сказал он. — Возможно, не следует тебе звонить с утра пораньше.

— Не знаю, не знаю, — отозвалась Джейни. — По-моему, забавно. По-моему, вовсе неплохо начать день с хорошей шутки. Жаль, что ты не выспался. Честно говоря, и я еще поспала бы. Наверное, я слишком много выпила.

— А я, наверное, выпил слишком мало. Но кварта-другая кофе, и, может быть, все будет в порядке. Я иду завтракать. Если хочешь, присоединяйся.

— Через несколько минут буду внизу. Только закончу одеваться.

— А я пока что позвоню на склад. Может быть, кто-то дозвонился вчера до Теда.

— Хорошая мысль. А я тогда еще раз позвоню Кэролайн.

— Будем надеяться, мы оба спустимся с хорошими новостями, — сказал он и повесил трубку.

* * *

Тед сорвал себя липучку-термометр и посмотрел на деления.

— Боже мой, — сказал он, хотя был в доме один и его никто не слышал. — Боже мой.

Он сел на краю постели, пылая жаром, обливаясь потом. Наклонился и почувствовал боль в коленях. «Еще один симптом, — подумал он. — Что будет дальше?»

Теперь он твердо знал, что у него никакая не простуда. Ночью он спал урывками, несколько раз поднимался и пил, но, проснувшись, первым делом снова захотел пить. Он был горячий, липкий от пота, глаза воспалились от жара, но больше всего его беспокоило вздутие на шее. За ночь оно не прошло, а, наоборот, стало еще заметнее.

Разглядывая его, он заметил вокруг, там, где вздутие было больше, на коже темные пятна. По работе он помнил симптомы всех инфекционных заболеваний, известных современной науке, но никогда ему не приходилось видеть ничего подобного тому, что он наблюдал сейчас в зеркале.

Он провел по горлу рукой. Железки набухли, и легкое нажатие вызывало тупую боль, похожую на боль от назревающего нарыва. Он охнул, нащупав самый болезненный желвак, и подумал, что пора обратиться за помощью, однако не представлял себе, как сделать это так, чтобы не вызвать лишнего шума. Он не собирался разрушить свой безупречный образ в глазах коллег и менее всего желал, если болезнь его окажется все-таки не простудой, оказаться в тисках медленной, неповоротливой медицинской машины. Одна ошибка, и ее жернова пройдутся по всем его косточкам и не выпустят до тех пор, пока начальство не убедится в его полной, абсолютной безопасности. Ирония заключалась в том, что он сам нередко бывал на месте этого сурового начальства.

Потому он решил, что лучше всего для начала попытаться поставить себе диагноз. Всю информацию для анализа симптоматики можно было добыть в их электронной медицинской библиотеке. Он знал это точно, потому что сам выбирал программы. Таким образом он отсечет худшее, и можно будет двинуться дальше.

Начав одеваться, он в каждой мышце чувствовал боль. Взвыл, натягивая свитер с высоким горлом, зато воротник-стойка аккуратно прикрыл синяки, и, взглянув на себя еще раз в зеркало, Тед остался удовлетворен своим видом. «Одна досада, — посетовал он, попытавшись оттянуть трикотажный ворот, — это черт знает как неудобно». Прихватив плащ, он вышел и надел его тотчас. День был солнечный, однако ветер дул ледяной. Боясь в таком состоянии садиться за руль, Тед взял такси и, трясясь от холода, забрался на заднее сиденье.