Аннабел, напротив, весело размахивала ручонками, сидя перед Генриеттой. Маленькие ножки торчали как палочки. Девочка ела мясной пирог с таким аппетитом, что все лицо было вымазано начинкой. Няня Эсме поставила между сиденьями гигантскую корзину с крышкой и повернулась к Генриетте, которая с ужасом увидела в ее глазах неподдельное сочувствие.

— Здесь еда на дорогу, миледи, — объяснила она и, понизив голос, добавила: — После того как мисс Аннабел вырвет, она, вероятнее всего немного поспит. А потом проголодается. В корзине, кроме того, много пеленок, полотенец и две смены одежды для малышки.

— Две?!

— Мистер Дарби говорит, что по пути из Лондона ее то и дело рвало, миледи. Конечно, как все мужчины, он может преувеличивать. — Няня ободряюще улыбнулась. — Как жаль, что у вас до сих пор нет няни для детей.

Помимо всего прочего, Бартоломью Батт утверждал, что с детьми нужно обращаться решительно, твердо и с любовью. Сейчас именно тот случай. Генриетта обязана сделать что-то для девочки, громко всхлипывающей на полу.

Экипаж дернулся и покатился по гравийной дороге. Он двигался еще медленнее, чем представляла Генриетта. Лошади едва тащились.

Джози с поразительными для ее возраста упорством и выносливостью продолжала рыдать. Генриетта наклонилась над ней.

— Не хочешь сесть рядом со мной?

Джози подняла залитое слезами лицо, то и дело шмыгая носом, и пробормотала:

— Я хочу… хочу… хочу назад! Хочу в детскую! Я люблю няню. Хочу домой!

— Жаль, что это невозможно. И мне тоже понравилась няня Эсме. Давай попробуем найти такую же?

Джози ответила уничтожающим, полным презрения взглядом.

— Тетя Эсме сказала, что другой такой просто нет. — Слезы снова полились по ее щекам. — Ненавижу поездки! Я-я была с-с-с-счастлива у тети Эсме. Ненавижу Саймона за то, что увез нас. Хочу домой!

Генриетта даже не знала, где находится этот самый дом. Возможно, бедняжка считает домом детскую Эсме. Вряд ли речь идет о детской в доме ее родителей, поскольку Джози терпеть не могла няню Пивз, часами державшую Аннабел в мокрой одежде.

— Пожалуйста, сядь рядом со мной, Джози, — упрашивала она.

Но Джози только всхлипывала.

Интересно, как поступил бы Батт в таком случае?

К сожалению, горничные уложили «Правила и указания» в какой-то сундук вместе с остальными вещами. Но Генриетта уже знала, что там нет ни одного полезного совета, как справиться с детскими истериками. Богу известно, она достаточно тщательно изучила книгу.

Она снова наклонилась и попыталась втащить Джози на сиденье. Но маленькое тельце оказалось на редкость ловким и сильным. Джози завопила еще громче, продолжая вырываться из рук Генриетты.

Наконец Генриетте удалось справиться с девочкой и уложить ее на сиденье. Но к сожалению, при этом пришлось упираться ногами в пол, и боль, пронзившая бедро, была такой острой, что она невольно застонала. Но Джози не выпустила. Малышка, похоже, выдохлась. Что же, неудивительно после получаса непрерывного плача.

— Наверное, ты боишься, что мы не найдем добрую няню, — ободряюще начала Генриетта. — Уверяю, что мы с твоим братом сделаем все возможное…

— Я тебя не люблю, — упавшим голосом перебила Джози. — Я тебя не люблю. И не хочу, чтобы ты была моей мамой.

Экипаж продолжал тащиться по дороге, а Генриетта, по-прежнему обнимая Джози, гадала, что делать дальше. Но Джози решила эту проблему, вывернувшись из рук Генриетты, и переползла на противоположное сиденье. Генриетта вскинула подбородок, делая вид, что ей все равно.

И, только сейчас вспомнив об Аннабел, повернулась, как раз вовремя, чтобы заметить, что личико ребенка побелело. И точно: девочка издала короткий сухой кашель, уже знакомый Генриетте, и тут же выплеснула содержимое желудка на пол экипажа и башмаки Генриетты.

А Джози словно по волшебству обрела новые силы: — Такая мать мне не нужна! — взвизгнула она. — И Анна бел тоже!

Дарби и Рис прибыли в «Медведя и сову» около трех часов дня. Рис с самого начала пути забился в угол и всю дорогу провел в таком положении, фальшиво напевая отрывки своих произведений. Одного этого было достаточно, чтобы человек напился до бесчувствия.

Не успел экипаж остановиться, как Рис спрыгнул на землю и побрел неведомо куда, бормоча что-то об органе и деревенской церкви.

Дарби снял комнаты, нашел женщину, которой поручил присмотреть за девочками на эту ночь, после чего вышел во двор и оглядел дорогу, откуда был должен появиться дорожный экипаж. Последние полтора часа его терзало чувство смутной вины.

Он нехорошо поступил. Неправильно. Честно говоря, его чувства были ранены упоминанием Генриетты о том, что она считает эту свадьбу только средством заполучить детей, словно они были наследством, которое он привез с собой. Но все же он дурно поступил, оставив жену одну с девочками, как бы пылко она ни рассуждала о том, что хочет стать матерью.

Даже опытная нянька не смогла справиться со слабым желудком Аннабел и истериками Джози. Поездка из Лондона была настоящим адом. Нет никаких причин надеяться, что обратное путешествие пройдет лучше.

Дарби со вздохом повернулся к хозяину гостиницы и спросил, нельзя ли нанять лошадь. Хозяин оказался человеком сговорчивым, и через пять минут Дарби уже сидел в седле, и крепкая лошадка рысцой трусила назад по дороге.

Полчаса спустя он увидел дорожный экипаж, мирно покачивавшийся на рессорах и выглядевший именно тем, чем был: каретой, в которой путешествует семья.

Дарби взмахом руки остановил экипаж, привязал лошадь сзади и с тайным отвращением, усиленным ударившим в нос омерзительным запахом, полез внутрь. Первое, что он увидел, была большая корзина между сиденьями, до краев наполненная смятыми пеленками и детской одеждой. И точно: Аннабел уже успели переодеть. Однако, как бы там ни было, его глазам предстала на редкость мирная сцена. Генриетта притулилась в углу с Аннабел на руках. Обе крепко спали. Судя по тому, что веки Аннабел распухли даже во сне, она перед сном успела наплакаться. Джози сидела на противоположном сиденье, подложив под себя ногу, и сосала большой палец. При виде брата она вытащила палец изо рта и прошипела:

— Ш-ш-ш! Аннабел спит!

— Вижу, — тихо сказал Дарби и, сев рядом, кивнул лакею, который закрыл дверцу. Экипаж возобновил свой медленный, успокаивающий ритм. — Я решил присоединиться к вам, на случай если Генриетте понадобится помощь. Надеюсь, вы приятно провели время?

Что-то в манере Джози сосать большой палец, упорно уставясь на туфельки, возбудило в нем подозрения.

— Все было хорошо, не так ли? Она не ответила.

— Джози!…

Наконец младшая сестра снова вынула палец изо рта и объявила: