– Вот так всегда, как и в прошлый раз. Поманит и обманет.

– Совсем наоборот! Так о мужчинах говорится. – Она рассмеялась. – Но если честно, то у меня и вправду не завтра, так послезавтра должны начаться женские дела. Да и с Луисом нужно договориться, он пока еще в Малаге. Ведь гостить в замке неженатого идальго без мужского сопровождения для сеньоры – дело немыслимое, будет еще тот скандал. Но через две недели приеду обязательно, и еще посмотрим, кто из нас будет пищать.

– Сие удовольствие уже предвкушаю. А сейчас поведай, дорогая, почему еще тогда, год назад, ничего мне не сказала? Ты же видела мои чувства, и я был уверен во взаимности.

– Я тебя и сейчас безумно люблю. Думаешь, мне бы не хотелось остаться рядом с тобой? Думаешь, не понимаю, что ты был бы самым лучшим супругом на всем белом свете? Но знаю и другое, что из этого ничего не получится, ты – не для меня, а я – не для тебя. И дело даже не в возрасте и не в вероисповедании, просто каждый из нас преследует какие-то определенные цели. Исполнения своих желаний я уже почти достигла, а вот у тебя совсем другая дорога и совсем другая жизнь. Точно знаю, не усидишь ты на месте. Потому и ничего не сказала, зачем моему любимому ненужные проблемы.

– Что за глупости? Разве дети – это ненужные проблемы?

– Извини, милый, мне очень не хотелось, чтобы ты о них знал, ведь воспитать и обеспечить их могу вполне самостоятельно. Да и не хочется, чтобы в будущем они проведали, что на свет появились в результате греха.

– Нет. Наши дети рождены от великой любви, я в это верю. А интересоваться их жизнью буду, уж ты мне этого не запрещай. И помогать при необходимости буду обязательно. Косвенными путями, конечно, чтобы не возбуждать чьих-либо подозрений. И не переживай, радость моя, никогда не позволю ни себе, ни другим даже тень бросить на твою репутацию.

– Нисколько не сомневаюсь. – Она улыбнулась и подняла печальные глаза. – Я очень ждала тебя, но ужасно боялась нашей встречи. А сейчас хочу сказать, что проведенные с тобой дни были самыми счастливыми днями в моей жизни.

– Поверь, и в моей. А… как ко всему этому отнесся дон Карлос?

– Карлос когда-то был дружен с моим отцом, а ко мне с детства относился прекрасно. Он радовался, когда выходила замуж за его племянника, но со своим братом, тем, который пытался прибрать к рукам феод, всегда был в плохих отношениях. Когда-то тот выжил Карлоса из имения и оставил без средств. Я его давно приглашала поселиться в замке, а когда поняла, что никакая я не бесплодная, уговорила немедленно приехать и во всем созналась. Он, конечно, меня слегка поругал, но, когда объяснила, что не просто грешила, а ужасно полюбила тебя, согласился помочь. А потом, когда мы обвенчались, он сказал, что я все сделала правильно. – Она сузила глаза, посмотрела в потолок и пристукнула кулачком по столу. – Теперь никто и никогда не посмеет позариться на мой феод!

– Интересный мужчина твой нынешний супруг.

– Главное, он всегда был хорошим человеком. А теперь – иди! Не могу спокойно находиться рядом с тобой.

Ночь прошла без сновидений, а утром впервые увидел своих самых первых маленьких деток.

Что сказать? Конечно, крохи симпатичные, правда, очень голосистые. Мария сказала, что похожи на Изабель, но как по мне, так они похожи на мою покойную маму. Маму Михайлы из этой жизни и маму Женьки из той.

Они прибыли, как и обещала Изабель, через две недели, но, к сожалению, всего лишь на три дня. Ровно столько Луис мог себе позволить находиться вне службы. Нам с радостью моей этих дней было мало.

Однако что мне в ней нравилось, так это то, что превыше всего она ставила дело. Если Луис по привычке своей приставал к девочкам-горничным (иногда небезуспешно) и спал до полудня, то Изабель утренние часы в сопровождении управляющей и двух солдат проводила в разъездах и скрупулезно осмотрела каждую дыру. Потом даже мадам Мария признала, что сеньора великолепно разбирается во всех делах.

Во время приезда гостей в моей домашней школе случились вынужденные трехдневные каникулы. Правда, свой строго распланированный график хотя бы в период с раннего утра до сиесты старался не нарушать.

Но и вечера у нас свободными не получались. Падре, узнав о прибытии новой хозяйки феода, посчитал необходимым скрашивать наше общество своим обязательным присутствием. Оказывается, он знавал ее отца. Вот и выходило, что нормально пообщаться мы могли только ночью.

Времени на сон не хватало совершенно, все три ночи спали не более четырех часов.

Насколько Изабель была сдержанной в обществе, настолько безудержно и откровенно вела себя в постели. Если первые две ночи мне удалось оторваться по полной программе и быть запевалой, то в ночь перед расставанием наши роли поменялись. Она пила меня досуха, словно в последний раз.

Казалось бы, только-только повторно кончили, глаза самопроизвольно закрывались, тело от трехсуточной скачки расслаблялось, начинало тянуть в сон. Но не тут-то было, горячие губы и подрагивающие пальцы рук опять и опять нежно ласкали тело, возбуждая желание. Нельзя повернуться спиной, нельзя отказать любимой женщине, и наши тела, отринув усталость, снова сплетались причудливым спрутом. Душа пела, а тело поглощала новая волна удовольствия. Во рту пересыхало, дыхание становилось хриплым, а чувства готовы были взлететь на самую вершину. Наконец стоны радости моей переросли в протяжный крик, мы на миг замерли и забились в исступленном экстазе.

– Милый, я люблю тебя, – прошептала она, немного успокоив дыхание.

– Ум-гу, и я. – Сам по себе сухощавый, сильно не потеющий, сейчас весь мокрый лежал на ней, уперев локти в кровать, зарывшись лицом в копну рассыпавшихся по постели шикарных волос. Она, тоже вся мокрая, крепко обвила меня руками и ногами и удерживала долго, словно боялась отцепиться. – Сейчас усну на тебе.

– Спи, родной, теперь беспокоить тебя не буду, – тихо сказала и опять замолчала. Попытался было привстать, да куда там, обняла меня крепко, поэтому, поцеловав в шею, остался лежать, слушая, как успокаивается ее дыхание. – Это было в последний раз.

После этих слов ее тело расслабилось, руки и ноги безвольно соскользнули, и она отпустила меня.

– Что в последний раз?! – подхватился, уселся на коленях между ее ног и внимательно взглянул в едва видимые в отблеске свечи наполненные влагой темные глаза.

– В постели – последний раз.

– Но почему?! Ты больше не хочешь со мной встречаться? – Желание спать и усталость испарились мгновенно.

– Хочу. И всегда буду счастлива видеть тебя. Но я пообещала.

– Что пообещала? Кому? Супругу или исповеднику?

– И Карлосу, и на исповеди, и, главное, Пресвятой Деве Марии. – С уголков ее глаз на подушку скатились два тоненьких ручейка. – Через несколько дней после родов Она явилась ко мне во сне и сказала: «Дочь еще возьмешь, но больше не смей, все прочие дети не будут иметь судьбы». А потом Она так пальцем погрозила и кивнула в сторону, смотрю, а там ты стоишь. Она и говорит: «Не пытайся удержать его, у него свое предназначение».