Тот факт, что Изабель пришла ко мне за очередным ребенком, меня нисколько не огорчил. Глубоко верующий человек часто видит то, что ему хочется видеть, вот и радость моя также. Не стал ни переубеждать ее, ни возмущаться, тем более что мое-то сознание попало в этот мир не просто так. Поэтому молча прилег рядом, уложил ее голову к себе на плечо и ждал, пока не услышал спокойное и размеренное дыхание. А сам еще долго не мог уснуть, размышлял о перипетиях бытия.

В сексе себе никогда не отказывал, всегда считал его жизненно необходимой физиологической потребностью. При этом старался не только получить удовольствие лично, но и принести удовлетворение партнерше. И это при любых обстоятельствах, даже выполняя некий ритуал после захвата Бахчисарая. Но, имея небольшой опыт в этой жизни и довольно богатый в той, мог сказать, что ни одна из женщин, кроме бывшей супруги и Мари, не была столь желанна, как ныне Изабель. Красавица, умница, строгая владетельница, великолепная хозяйка, чуткая любовница, страстно отдающая всю себя без остатка… При других обстоятельствах она могла бы быть классной спутницей жизни. Да не судьба.

К тому времени, когда все же сморил сон, свеча почти сгорела.

На следующий день после завтрака они уезжали. Для решения вроде бы деловых вопросов мы с Изабель уединились в кабинете.

– Не прощаюсь, любовь моя, – говорила она грустно. – Нет, не будет у нас больше таких отношений, но очень хотелось бы хоть изредка видеть тебя. Может быть, это неправильно, но приезжай, пожалуйста.

– В будущем году я должен жениться. С этой девочкой мы помолвлены с детства.

– Я помню, ты говорил. Наверное, это к лучшему. Впрочем, приезжайте вместе, я не буду ревновать и отнесусь к ней, как к сестре. Знаю тебя и не думаю, что возьмешь в жены плохого человека.

– Не знаю, милая, жизнь покажет. Но то, что буду интересоваться твоей жизнью и жизнью детей, обещаю. И наведываться обещаю.

С началом нового учебного года в морской школе свободного времени стало исключительно мало, особенно первые два месяца, но занятий со своими воинами-курсантами не прекратил ни на один день.

У меня начались теория морских наук, отработка командирских, штурманских и канонирских навыков, работа с морскими навигационными картами и приборами. Например, определение географических координат в любое время суток, расчет и прокладка курса корабля или управление артиллерийской батареей с корректировкой точности ведения огня. Здесь, правда, курс судна определялся в румбах, но для себя решил, что в будущем обязательно перейду на градусы.

Должен сказать, что учили напряженно, но хорошо. Да и сами курсанты еще до поступления имели приличное домашнее образование и готовились специально, особенно по математике, геометрии, географии и астрономии. Поэтому невежественных неучей в школу не принимали, вернее, они туда сами не шли, иначе пришлось бы учить их не менее пяти-шести лет. А это весьма и весьма накладно материально.

Если все наши студиозы корпели над науками до весны, то мне удалось усвоить материал за два месяца. Фактически до рождественских праздников мои зачеты были сданы. Хотел было получить патент досрочно, но фигушки, до окончания зимнего сезона в море на практику никого выпускать не собирались. Ну и ладно, зато больше времени стал уделять своим делам, а также более интенсивному обучению собственных бойцов.

Все они и ранее были отлично подготовленными воинами, но, получив строевых лошадей и оружие, после многомесячных боевых совместных тренировок стали великолепной ударной мобильной группой.

К весне мои механики-станочники с помощью Ивана и под моим чутким руководством закончили изготовление, доводку и испытание всех ста четырех винтовок и ста шести револьверов. Патроны мы теперь не точили, научились делать вытяжку, прогонку и формовку стаканчика и донышка в матрицах, правда, пока не в кассете, а в девяти отдельных волочильных штампах. Каждая операция проводилась индивидуально, но все равно производительность увеличилась на порядок, не говоря об экономии столь дорогостоящей латуни.

Патронам мы уделяли около пяти часов три дня в неделю и так распределили операции на пятерых, что делали не менее восьмидесяти штук в смену. Успокоились, когда получили по пятьдесят – на винтовку и по тридцать – на револьвер. Для улучшения качества выстрела и последующего удобства изъятия стреляной гильзы последней производственной операцией сделали формовку конуса в шесть градусов. Точно так же были расточены и заполированы патронки в винтовках и каморы в барабанах револьверов.

После прогрева гильзы пробовали высаживать и бутылочку с горлышком в восемь миллиметров. Получилась вполне нормальная привычная гильза, осталось умудриться изготовить инструмент и оснастку под столь «мелкий» калибр. Однако перспектива эта была дальняя.

С изготовлением пороха тоже пришлось повозиться и не просто готовить про запас, во время тренировочных стрельб его жгли немало. Помощников для «подай», «принеси», «подержи», «контролируй горелки» было много, но самую действенную и осмысленную помощь оказала Рита. Она внимательно переняла все мои приемы и синтез проводила аккуратно и неспеша, именно она больше всех нанюхалась кислотного вонизма.

С улучшением технологий и производительности что-то нужно будет думать, такую работу какому-нибудь левому негру не доверишь, а здоровье подданных, тем более девочек, для меня слишком ценно. К сожалению, это перспектива также не завтрашнего дня. Правда, изготовление инициирующих ВВ никому не доверил, а выполнил сам и без свидетелей-помощников.

Все шесть десятков комплектов кирасирской брони обрели своих хозяев и были тщательно подогнаны внахлест, на вырост. Пятнадцати-семнадцатилетние ребята еще неслабо подрастут. И ввысь, и вширь. Набедренные и плечевые щитки решил вообще не использовать, оставил только кирасы, шлемы и наручи. Толедские шашки и кинжалы также всем пришлись по душе. Кстати, в целях маскировки блестящее и сверкающее железо было подвергнуто воронению в специально отлитом для этих целей котле. Емкости для перегонного куба и два котла для походной кухни мы отлили тогда же.

В черных ботфортах, темно-синих штанах и поддоспешной рубахе, а также в черном железе воины выглядели впечатляюще. Ребят, обиженных тем, что не досталось брони, не было. Будущие морячки понимали, что им уготовлен несколько другой жизненный путь.

В моей команде не имелось таких бойцов, которые ничего не смыслили в лошадях, но Иван рекомендовал поручить их покупку двум самым настоящим лошадникам – запорожцу Илье Сорокопуду, племяннику татарского мурзы по матери, и дончаку Давиду Черкесу. В этом деле они были корифеями, мельком брошенным взглядом могли не только определить преимущества или недостатки той или иной лошади, даже их болячки чуяли на расстоянии. Этих-то парней и отвез в Малагу на осеннюю выставку-продажу. Здесь они быстро сориентировались и договорились с разными конезаводчиками о приобретении шести жеребцов и пяти десятков молодых кобылиц. А четырнадцать тягловых кобыл-трехлеток купили в тот же день.

Конечно, для строя и боя больше всего подошел бы мерин, но идея брать поголовье, способное к воспроизводству, принадлежала лично мне. Ну зачем отдавать драгоценное место на корабле при многомесячном плавании в новые земли пусть даже самому отличному боевому мерину, когда хорошая кобыла мне принесет дюжину жеребят?