К ее удивлению, мысль об этом оказалась не такой уж отвратительной. Теперь, когда тело ее исцелилось, она все чаще начала думать о том, чтобы покориться Таммузу, но ее еще мучили опасения. Кроме того, Эн-хеду беспокоилась: вдруг она не удовлетворит Таммуза, вдруг потом он от нее отвернется, как ее бывший хозяин. Она пыталась гнать подобные мысли, но они возвращались и были тем сильнее, чем больше ее и Таммуза тянуло друг к другу.

Но общая цель сближала их.

Дни шли, хозяин и рабыня работали на равных, пытаясь раскрыть тайну Кортхака. Оба они желали сделать приятное госпоже Трелле, в основном по одной и той же причине. Эн-хеду — из благодарности за спасение своей жизни, Таммуз — из благодарности за то, что Трелла дала его жизни цель.

В первый день, который они провели вместе, Эн-хеду и Таммуз несколько часов говорили о Кортхаке. К концу беседы у них был план, и на следующий день они начали готовиться претворить его в жизнь.

Воспользовавшись опытом Эн-хеду в кожевенном ремесле, Таммуз нашел одну старую женщину, Нинбанду, чей муж умер несколько недель назад. Он работал с кожей, разрезая ее, приводя в порядок и превращая съеженные шкуры в готовые изделия, которые Нинбанда продавала на рынке. После его смерти дело перешло к его брату, и от него вдове было мало помощи. Он давал ей кое-какую работу и крышу над головой и разрешал продавать самые плохие вещи, но вдова зарабатывала слишком мало, чтобы семья ее жила не нуждаясь.

Женщина быстро приняла предложение Таммуза помочь в продаже товаров, которые тот ей будет поставлять. Нинбанда согласилась также на его условие: она и Эн-хеду будут продавать товары не на рыночной площади, а на определенной улице и в определенном месте. Таммуз, конечно, не упомянул, что именно там решил поселиться Кортхак.

Спустя десять дней после того, как Эн-хеду пришла в питейный дом, Таммуз получил известие о том, что Кортхак устроился в своем новом доме. Самые большие дома в лучшей части Аккада были уже заняты, к нескрываемому разочарованию Кортхака. В конце концов он нашел выход: его новое жилище состояло из одного большого дома и двух маленьких по бокам. К несчастью для Кортхака, большой центральный дом все еще занимали бывшие владельцы, которые отложили свой переезд на неделю, мешая таким образом Кортхаку вступить во владение собственностью.

Таммуз быстро устроил Нинбанду и Эн-хеду продавщицами на улице перед домом Кортхака. Несколько дней спустя, когда Кортхак наконец-то вступил в полное владение домом, к Эн-хеду и ее товарам уже привыкли, как будто она торговала тут всю жизнь.

Каждое утро Эн-хеду поднималась до рассвета, собирала то, что намеревалась сегодня продать, и отправлялась на свой пост, всего в нескольких шагах от новых домов Кортхака. Корио, аккадский мастер-строитель, предложил построить для Кортхака новый дом, какой угодно величины, но египтянин решил подождать с этим и остановился на трех стоящих вплотную друг к другу домах. Он распределил своих людей по двум меньшим домам, а сам жил в центральном с несколькими слугами и охранниками.

Эн-хеду и Нинбанда на рассвете прикатывали на улицу свои тележки и потом весь день сидели за ними, уговаривая купить товары всех, проходивших мимо.

На тележках были выложены на продажу сандалии, кожаные веревки, пояса, кошельки, ножны для ножей и мечей, повязки для запястий, даже кожаные кольца, ожерелья и браслеты. Среди этих товаров время от времени попадались предметы, украденные посетителями пивной, поэтому торговля и в самом деле помогала Таммузу покрыть кое-какие расходы.

Поскольку женщины работали вдвоем, дела шли хорошо. Эн-хеду брала себе только малую часть выручки; торговля не требовала от нее больших усилий и оставляла много времени на то, чтобы болтать с Нинбандой и людьми, жившими на этой улице. Эн-хеду вскоре познакомилась с людьми Кортхака, даже выучила их имена. Спустя несколько дней она окликала их, когда они проходили мимо, предлагая свои изделия, уговаривая посмотреть и купить. Она быстро научилась не заговаривать с ними, когда они шли вместе с Кортхаком. Египтянин был нетерпим к бедным и устраивал холодный разнос любому из своих людей, который вступал в дружеские отношения с местными. Конечно, уличная продавщица была слишком ничтожна, чтобы Кортхак ее замечал. Бросив всего один взгляд на изуродованное лицо Эн-хеду, он совершенно перестал обращать на нее внимание.

Однако его люди смотрели на нее по-другому. Эн-хеду умела угадывать вожделение во взглядах мужчин, и египтяне, казалось, все горели вожделением. Ее сломанный нос их не волновал. И они смотрели так не только на нее, но и на любую другую женщину на улице. Их горячие глаза жадно ощупывали каждую женщину, мимо которой они проходили.

Для Эн-хеду в мужской похоти не было ничего нового. Ей приходилось ублажать не только своего бывшего хозяина, но и некоторых его друзей. И не один раз. Раздвинув ноги, она закрывала глаза и делала все, что ей велели. Ее прежний хозяин научил ее послушанию, едва она вступила в его дом. Однажды он изнасиловал ее, даже не потрудившись закрыть дверь, а потом избил за то, что она не доставила ему удовольствия. Избиения продолжались каждый день, пока она не научилась немедленно выполнять каждый его приказ.

Воспоминания об этих временах наполняли ее мрачными предчувствиями. Она знала, что Таммуз ее хочет, и ужасалась, думая о том дне, когда он не сможет больше сдерживаться. Рабыня обязана была ублажать своего хозяина, и все-таки мысль о мужчине, овладевающем ею, находящимся внутри нее, даже если это будет Таммуз, возвращала ее к болезненным воспоминаниям. Спустя недели Эн-хеду научилась доверять Таммузу, позволяла обнимать ее в темноте и сама при каждом удобном случае сжимала его руку. И все-таки обеспокоено гадала, что бы подумала госпожа Трелла, если бы узнала, что Эн-хеду не доставила удовольствия Таммузу, что она не выполнила одну из основных обязанностей по отношению к своему хозяину.

Но если не считать этих тревог, Эн-хеду с удовольствием ожидала окончания каждого дня и свое возвращение в пивную. Она вскоре обнаружила, что старому Кури очень нужна помощь, чтобы подавать эль, особенно в вечерние часы. Он слишком много пил того, чем торговал, и легко путался в заказах посетителей и в оплате этих заказов. Эн-хеду внимательно наблюдала за запасами эля, и благодаря ей было меньше убытков от пролитого напитка. Кури с радостью уступил ей эту часть своих обязанностей и вместо этого делал все, что мог, чтобы поддерживать в комнате порядок.

Естественно, многим посетителям требовался не только эль, и настойчивые предложения заняться любовью или кое-что похуже преследовали Эн-хеду на каждом шагу. Таммуз приказал вышвырнуть одного человека за дверь за то, что тот ударил ее, и Кури сделал то же самое следующей ночью.

Но теперь Эн-хеду была достаточно уверена в собственных силах. После того, как она сбила с ног одного пьяного и угрожала выбить ему мозги табуретом, постоянные посетители оставили ее в покое. Она была рабыней, имевшей хозяина, и хозяин держал ее для себя, вполне понятное дело. Как только посетители уяснили, что она не для продажи, они начали относиться к ней по-товарищески.