«Но эта накипь сформировалась именно в вашем обществе, – подумал Рихтер. – Кроме того, даже они – люди, а не унтерменши».

И все равно каратели, большинство из которых не говорили по-русски, были, как показалось Максу, на порядок активнее в эскалации насилия. Нет, авиация и тяжелое вооружение ими пока не использовались (наверное, был приказ беречь здания). Зато широко использовались дроны: от довольно крупных роботанков до совсем крохотных летающих аппаратиков, куда более страшных, потому что от них у восставших почти не было защиты. Они к этому не готовились. Они готовились к старым добрым баррикадным боям, а не к тому, что их будут убивать твари размером с осу. Зная, что их будут травить газами, повстанцы массово надевали противогазы, защитные комбинезоны всех мастей, заматывали лица чем придется, что совсем не способствовало их мобильности и меткости огня, – и все равно проигрывали. Их трупы усеивали улицы. Многих брали в плен. Были и видео с целыми стадионами интернированных, с целыми переулками задержанных, стоящих на коленях, которых набивали в полицейские грузовики.

Но были и видео абсолютно чистых и мирных улиц, где жизнь текла как обычно. И тем, кто там находился, не было дела до того, что на другом конце города идет война. Говорили, что полицейские силы Евразии нигде восстание не поддержали. Ни в одном городе.

Потери были страшными. А к полудню по местному времени и связь с Московским координационным центром Союза Освобождения Земли прервалась. Сетевые аккаунты активных членов сопротивления и просто сочувствующих вдруг становились недоступны, замораживались, а многие и совсем исчезали. Либо, наоборот, начинали гнать какую-то лоялистскую чушь, что они раскаиваются, что были неправы… Только некоторые успевали оставить пару строк, из которых можно было понять их судьбу: «Задержали. Везут куда-то. Если не повезет, то прощайте…».

Очень мало было пафосных слов. Да и нельзя было проверить, правда это или ложь. Мерзость ситуации проявлялась еще и в том, что нельзя было отличить праведника и мученика от бота или провокатора. И девушка лет восемнадцати с внешностью славянского архетипа невинности, которая постила надпись «Земля будет свободна!» на фоне синего неба, вполне могла быть не героиней, а агентом СПБ… или, что еще более вероятно, – компьютерной программой.

А в самом лозунге угадывалась аллюзия на роман Хайнлайна про восстание на Луне. И оставалось только верить, что все произойдет, как в том романе.

Тысячу триста километров по полупустым автотрассам Южной Мексики они проделали за половину суток.

Дороги были почти свободы от машин, и дело было не в кордонах милиции. Новая власть фильтровала транспортный поток и ограничивала передвижение людей в «неспокойных» районах, но ездить не запрещала. Однако энергетический бойкот привел к тому, что отключились заправки-зарядки, одна за другой. И электромобили встали. Почти все машины, которые были по-прежнему на ходу, имели старый ДВС. На дорогах стало непривычно грязно и дымно – ведь почти все машины были рыдванами, которым исполнилось двадцать-тридцать лет, а то и все сорок. Топливо было разным – от бензина и природного газа до биодизеля.

Но если автомобили – встречные и попутные – им еще изредка попадались, то небо было абсолютно чистым. Бесполетная зона соблюдалась строго, хотя ничего не было слышно про то, чтобы корпы сбили хоть кого-то после уничтожения двух вертолетов милиции в начале месяца. Да и то происходило это не в глубине континента, а на западном побережье.

Джет-паки, коптер-байки и летающие машины (коптер-басов тут отродясь не было) тоже пропали. В охваченной гражданской войной стране не до прогулочных и деловых воздушных рейсов. А может, те, кто мог позволить себе такой вид транспорта и досуга, уже покинули страну. Или готовились к отъезду.

Но не было и дирижаблей – как больших, международных, так и малых. На всех эшелонах пусто. Лишь грифы парили в небе под самыми облаками. Падальщики явно что-то знали, но как у них спросить?

Освещение хайвея не работало. Не хватало энергии. Из чернильной первобытной темноты выступали люминесцентные знаки. Только они и остались путеводными вехами на дороге, да еще разметка, нанесенная на покрытие. Огней вокруг дороги тоже почти не горело. Всё как лет сто назад. Маркеры не работали, спутниковые отметки тоже. Даже запущенные НарВластью микроспутники с ионными двигателями корпы сбивали, как и коммуникационные дроны-аэростаты. Беспилотному транспорту и тем, кто привык ориентироваться по этим штукам, – то есть всем, кроме военных и ретроградов, – было очень трудно.

На железных дорогах тоже творилось черт знает что. Электропоезда не ходили. Многие маршруты были закрыты. Только старые дизельные локомотивы иногда тянули составы, чаще на небольшие расстояния. Вся нагрузка легла на автотранспорт. Но и его стало так мало, что четырехполосное шоссе оказалось почти свободным. Впрочем, образованию заторов и пробок на некоторых участках это не мешало.