отдельности. Пока он копался в плейлисте, Минсок с Джинхо уже заняли свои позиции, а следом вскочил на ноги и Юджин.

Танцевали без пения, Минсок комментировал чужие ошибки.

– Юджин, жестче двигайся, ты опять как будто балет танцуешь! Хо, ты неправильно ноги ставишь, когда разворачиваешься…

Дан тоже это заметил, поэтому нажал на стоп и передал пульт Минсоку. Музыкальный центр у них в зале классный. Пультом можно ставить мелодию на стоп или перематывать на десять секунд вперед-назад.

В тишине зала Минсок объяснял, как ставить ноги, чтобы не заваливаться во время разворота. Остальные тоже слушали. Оказалось, что не один Джинхо в этот моменте путается, на ноги встал и Инсон, чтобы проверить себя…

Такие ошибки всегда выявлялись постепенно. Особенно когда неопытных танцоров много.

Юджин, к слову, хорошо танцует. В другой группе мог бы стать даже главным танцором. Но у него есть другой грешок. И это – очень традиционная система обучения Person, где дают хорошую базу в виде классического танца, а потом современную хореографию проверяют те же преподаватели. Юджин тянул носочек, плавно махал руками и изящно задирал подбородок во время танца. Привычка. Во время танца под песню про плохих парней смотрелось это немного неуместно.

Дан помогал Минсоку с коррекцией движений, когда у него зазвонил телефон. Музыка была на паузе, поэтому все повернулись в сторону этой мелодии – Дану крайне редко звонили на этот номер.

– Кому нечем заняться субботним утром? – вслух удивился он, идя к телефону.

На экране светилось имя Тимати. Видеозвонок.

– Пока без меня, ладно? – попросил Дан.

Парни согласно кивнули. Дан, заинтригованный, зашел в примыкающую к залу комнату. Тимати звонил ему редко. Иногда они списывались, но все же они не друзья, а учитель и ученик, частое общение не входит в их рутинные дела.

Дан принял вызов, сел за стол и прислонил телефон к бутылке с водой. Тимати на экране широко улыбался. После непродолжительного обмена любезностями он весело спросил:

– Судя по всему, ты пропустил номинации на Грэмми?

Дан удивленно охнул: он совсем забыл о них. Конец ноября, объявляют номинантов. Хотя, на самом деле, он был уверен, что Грэмми – это недостижимая цель, американские снобы крайне неохотно раздают премии новичкам. А новички у них все, кроме совсем уж ярких звезд.

– Практически все твои треки за год в списках, – сказал Тимати. – Две из них – не номинации исполнителя, а твои, как создателя.

Дан от удивления только что не охнул:

– На песню года? – неверяще спросил он.

[*Песня года на Грэмми адресуется не тому, кто исполнил, а тому, кто создал. Обычно это вся команда – авторы текста, музыки, аранжировщики и продюсеры. Известные исполнители обычно указаны в списке создателей, независимо от количества вложенного, чтобы получать статуэтку. В том смысле, что технически исполнитель мог изменить в песне пару строк, а то и вовсе – предложить добавить охи после первого куплета. А может и это не было сделано, просто заплатили за авторство.*]

– Новогодняя песня Лиама полностью твоя, он в кредитах не указан. А в заглавке Кэтти ты в списке создателей первый… – улыбался Тимати, – Так что это редкий случай, когда один человек номинирован дважды, просто в составе разных команд.

Дан удивленно фырнул, но Тимати пропустил его фырканье и спокойно продолжил:

– Нам уже звонили, спрашивали где мы нашли хитмейкера. Собственно, я звоню потому что тебе выслали приглашение. При условии, что ты не исполнитель, а создатель, то вероятность получения награды в категории Песня Года – процентов восемьдесят. И, скорее всего, они знают о твоем возрасте и национальности. То есть вообще о том, кто ты такой.

Дан удивленно моргнул. Он сейчас серьезно? Какое Грэмми?

– Ты там живой? – поинтересовался Тимати, – Или у меня экран завис?

– Живой, – хмыкнул Дан. – Просто в шоке. Ты же сам говорил, что получить статуэтку на первых годах карьеры – хоть как исполнитель, хоть как автор – просто нереально.

Тимати пожал плечами:

– Я и сейчас не уверен, что они дадут тебе статуэтку, но шансы действительно очень высоки. Понимаешь, твоя личность в индустрии уже не такая уж тайна. О тебе знают сотрудники студии, артисты, с которыми ты работал, их продюсеры и менеджеры, да и выпуск альбома с твоим голосом при общей публичности твоей жизни… вопрос времени, когда какой-нибудь таблоид выложит расследование об этом. Возможно, руководство Грэмми просто хочет хайпануть на твоей личности, когда ты придешь. А может хочет хайпануть еще больше, вручив тебе премию. Типа – “Смотрите, мы отдаем премию молодому азиату, мы не такие уж старомодные расисты, как принято считать!”

Дан захихикал над тем, как Тимати передразнил этих неизвестных ему членов комиссии. Их ведь действительно часто критикуют за то, что они не следят за тем, что популярно. И что там полно расистов. И что премия вроде как позиционирует себя как международную, а на деле выходцы из других стран практически ее не получают… в общем, поводы наградить Дана у них действительно есть… но не совсем понятно, почему бы для этого не выбрать кого-нибудь еще.

– И что, я должен приехать?

– Как хочешь, – честно сказал Тимати. – Можешь приехать, пообщаться с коллегами, познакомиться с артистами высшего уровня. А можешь не приезжать и твою статуэтку тебе потом передадут. Если ты ее получишь, конечно.

Дан откинулся на спинку кресле и нервно взлохматил волосы. Да уж, задачка.

– А ты что думаешь? – прямо спросил он.

Тимати пожал плечами:

– Не знаю даже, что сказать, это ты точно должен сам решить… посоветуйся со своими продюсерами – стоит ли так поступать. Ты-то теперь не совсем вольный человек в плане публичности.

Дан усмехнулся. Вообще, в Person это решение, скорее всего, тоже спихнут на него. Но, если о приглашении и слухах о возможном получении награды из большой четверки Грэмми вообще узнают в правительстве… отправят для поднятия престижа.

У Дана же неоднозначные мысли по поводу этой премии. Он получил ее в своем прошлом. И это было одно из самых неприятных вручений в его жизни. Со сцены постоянно шутили о том, что к-поп – для девочек-подростков, ведущий потешался над ним весь вечер, называя ребенком… хотя ему на тот момент было уже двадцать семь лет. И это на фоне того, что фанаты